12 мая 2017 г. на базе Государственного музея-заповедника М.Ю. Лермонтова в Пятигорске проводился Международный Круглый стол по проблеме авторства стихотворения "Прощай, немытая Россия". По результатам работы выпущен Сборник материалов Круглого стола [1]. Во вступительной статье были представлены сторонники и противники авторства М.Ю. Лермонтова, а также их позиции и аргументы.
Аргументы противников авторства приведены в Сборнике материалов Круглого стола в форме тезисов [1, с.10]. Основные аргументы - "отсутствие автографа, разночтения в копиях стихотворения, запутанная ситуация первопубликации стихотворения, утверждения, что патриот Лермонтов не мог назвать Россию «немытой», нет в его наследии такого понятия, образ «немытой России» не возникает в более поздних литературных произведениях" и т.п.
Стихотворение впервые было опубликовано П.А. Висковатовым в журнале "Русская старина" № 12 за 1887г., а первые сомнения в авторстве Лермонтова появились спустя более чем 100 лет в двух статьях В. Бушина ("Слово", № 10 1989, "Кубань", № 10 1989). Позднее Г.Е. Клеченов утверждал, что стихи написал издатель журнала "Русский архив" П.И. Бартенев, а "русофобскими идеологами они приписывались Лермонтову" (Литературная Россия, 18 фев. 1994 г., с.12.).
Петербургский литературовед М.Д. Эльзон предположил [2], что известные разночтения были, вероятно, авторскими правками, и автором стихотворения мог быть Бартенев. Н.Н. Скатов (директор Пушкинского Дома в 1987-2005 гг.) писал о стихотворении "Прощай, немытая Россия" в статье "Всеведенье пророка" (Русская литература, 2005, №1, с.3-15): "Наконец, главное - это противоречит всей системе взглядов Лермонтова, все более укреплявшегося в своем русофильстве." Не раскрывая сути этих противоречий, Н.Н.Скатов отрицает авторство Лермонтова и указывая на П.И. Бартенева, как на единственный источник текста, соглашается, таким образом, с предположением М.Д. Эльзона. А.А. Кутырёва, ссылаясь на мнение Скатова, пишет: "Давайте спросим себя, что у нас здесь вызывает в первую очередь недоумение, и что не согласуется со всеми остальными строчками. Спросим и признаемся: первая строка - "немытая Россия" [3]. Не поясняя, в чем состоит несогласование, А.А.Кутырёва считает это выражение неприемлемым для патриота Лермонтова и пытается приписать авторство поэту-пародисту Д.Д. Минаеву.
Возражая оппонентам, сторонники авторства Лермонтова убедительно показывают, что около 100 произведений М.Ю. Лермонтова не имеют автографа в оригинале, при этом никто не оспаривает их авторства. В тезисах сторонников авторства указывается, что разночтения в копиях произведений Лермонтова – обычное явление [1, с.12]. Утверждая о непатриотичности стихотворения, "противники авторства Лермонтова выступают, прежде всего, с позиций политико-идеологических, что в корне меняет идею научного спора", - пишет В.А. Захаров [1, с.62]. Я.В. Погребная отмечает: "В этом преимущественно идеологическом поле спора об авторстве М.Ю. Лермонтова звучат довольно смелые утверждения: «не мог Лермонтов – патриот и русофил – назвать Россию немытой»" [1, с.131].
Версия об авторстве Бартенева опровергнута в статье известнейшего лермонтоведа О.В. Миллер [1, с.100], а также в работах Н.В. Сапрыгиной [1, с.168], Е.Л. Сосниной [1, с.193]. Предположения об авторстве Д.Д. Минаева названы совершенно бездоказательными В.А. Захаровым и Н.В. Маркеловым и др. Многие участники Круглого стола - О.В. Миллер, В.А. Захаров, А.В. Очман, Е.Л. Соснина, Я. В. Погребная и др., считают, что Лермонтов при своем несомненном патриотизме имел основания назвать Россию "немытой".
Ситуация с первоисточниками стихотворения подробно рассмотрена в работах О.В. Миллер, В.А. Захарова, А.В. Очмана, Я.В. Погребной [1]. "Подавляющее большинство лермонтоведов, принявших участие в работе Круглого стола, пришло к однозначному выводу: историко-филологический анализ стихотворения «Прощай, немытая Россия», основанный на применении современных методов исследования (имманентный анализ, интертекстуальный анализ, метод «слово – образ» и др.), показывает несомненное лермонтовское авторство произведения" - заключает И.В. Сафарова [1, с.15].
Однако конкретную ситуацию с разночтениями в источниках текста стихотворения "Прощай, немытая Россия" вряд ли можно отнести к обычной для поэзии М.Ю. Лермонтова. В редакционной статье сборника [1, с. 5] приведен список источников текста, согласный со списком источников из Лермонтовской энциклопедии:
1) публикация П.А. Висковатого 1887 г.; 2) публикация П.И. Бартенева – пушкиниста, основателя, издателя и редактора журнала "Русский архив" с примечанием: "Записано со слов поэта современником"; 3) копия Бартенева в письме к издателю П.А. Ефремову от 9 марта 1873 г.; 4) копия Бартенева на отдельном листе, посланная им Н.В. Путяте не позже 1877 г. (год смерти адресата), с припиской: "С подлинника руки Лермонтова".
Расположим их соответственно датировке. Разночтения выделены курсивом.
1. Письмо П.И. Бартенева П.А. Ефремову полностью впервые опубликовал М.Д. Эльзон в обстоятельной статье [2] "Об авторе стихотворения "Прощай, немытая Россия." ("Звезда", 2004 г. №2, с.206-209). Вот цитата из него:
"С рукописью Лермонтова произошла оказия: прежде, чем <была> кончена копия, её потребовала назад доставительница, г<оспо>жа Столыпина и обещалась списаться с Шангиреями.
Вот ещё стихи Лермонтова, списанные с подлинника.
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ,
Быть может, за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих ц< арей >
От их невидящего глаза, (курсив М.Д. Эльзона)
От их неслышащих ушей." (курсив М.Д. Эльзона).
2. Следующий по датировке источник текста - список, сделанный П.И. Бартеневым и направленный не позднее 1877 г. Н.В. Путяте, сотрудничавшему с журналом "Русский архив". После текста Бартеневым же сделана приписка: "С подлинника руки Лермонтова". Список был обнаружен и опубликован К.В. Пигарёвым (Изв. АН СССР, отд. лит. и языка 1955, т.14, вып.4):
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ
И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ.
Быть может за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих царей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
3. П.А. Висковатов 4. П.И. Бартенев
"Русская cтарина", 1887, №12, с.738 "Русский архив", 1890, №11, с.375
им преданный им преданный
хребтом стеной
Укроюсь вождей Сокроюсь пашей
Отметим - оба списка написаны Бартеневым с подлинника руки Лермонтова.
Рассматривая и сопоставляя эти разночтения трудно признать их обычными для публикации произведений М.Ю. Лермонтова. Не характерно для поэта:
1. Невероятно большое количество разночтений для такого короткого и важнейшего для поэта сочинения.
2. Вряд ли могли принадлежать Лермонтову слова из первого списка - "невидящего глаза", "неслышащих ушей" (зачем от них скрываться?), которые, естественно, сменились во втором списке и в публикациях на "всевидящего глаза", "всеслышащих ушей".
3. В комментарии к стихотворению (ПСС, т.1, 1957 г.) отмечается "неоправдано и множественное число слова "царей". Не характерна для Лермонтова и неполноценная рифма («царей - ушей»)".
4. Какие вожди обладали системой слежки - всевидящеми глазами, всеслышащими ушами? В толковых словарях приводится несколько значений слова "вождь": 1-глава племени, родовой общины, 2-военачальник, полководец, 3-общепризнанный идейный политический руководитель масс, 4-глава идейного течения, научного направления. Находим у Лермонтова: "И вождь сказал перед полками..." (Поле Бородина)
От каких вождей собирался укрыться поэт, уезжая из столичного Петербурга на Кавказ - в зону боевых действий? М.Д. Эльзон предположил [2]: "Очевидно, "царей" на "вождей" заменил из автоцензурных соображений М.И. Семевский."(редактор журнала "Русская старина").
5. Списков было два, новых не появилось, а новые разночтения в публикациях появились, то есть это явно не авторские варианты, а, вероятно, принадлежащие Бартеневу или согласованные с ним.
На эти и другие вопросы, которые можно задать по поводу разночтений, можно попытаться ответить только учитывая фразу из письма П.И. Бартенева П.А. Ефремову: - "С рукописью Лермонтова произошла оказия: прежде, чем< была> закончена копия, её потребовала назад доставительница г-жа Столыпина и обещалась списаться с Шангиреями."
По-видимому, г-жа Столыпина принесла автограф Бартеневу, не прочитав его предварительно. Бартенев начал читать стихотворение. В ужасе от первых услышанных слов, г-жа Столыпина забрала рукопись, не дав дочитать. Она могла опасаться, что Бартенев отнесет стихи жандармам. Как редактор, он должен был это сделать, он мог сам пострадать за недонесение. Комментируя "оказию", Я.В. Погребная замечает: "Возможно, причиной выступает именно «политический радикализм» стихотворения, который мог навредить хранителям, распространителям и доставителям, причем, не только в период правления Николая I, но и позже." [1, с. 138.].
Скорее всего, г-жа Столыпина уничтожила автограф стихотворения, а чтобы более не встречаться в Москве и не объясняться с опасным Бартеневым, отправила рукопись повести в Петербург.
Под названием "Юношеская повесть" (впоследствии - "Вадим") она вышла уже в октябрьском номере Вестника Европы за 1873 г. "Рукопись «Вадима» поступила в Музей, автограф стихотворения - нет...", - пишет М.Д. Эльзон [2]. Речь идет о Лермонтовском Музее в Петербурге. Вероятно, Бартенев не только не успел скопировать текст, а даже просто внимательно прочитать его до конца, что и стало в дальнейшем причиной появления разночтений. В первой строфе у Бартенева возникли сомнения только в одном слове и он позднее подбирал, какое определение могло быть ближе к оригиналу - послушный, покорный или преданный. Во второй, которую он успел пробежать только беглым взглядом, ему пришлось впоследствии по фрагментам восстанавливать в памяти, подбирать уже три слова: хребтом-стеной, укроюсь-сокроюсь, царей-вождей-пашей.
Анализируя ситуацию с публикациями, О.В. Миллер замечает: "И.Л. Андронников и С.А. Андреев-Кривич считали, что у Бартенева были сначала две копии, а на публикацию он решился, когда получил наиболее авторитетный текст. Но могло быть иначе, Бартенев мог произвольно вносить правку в единственный список." [1, с.104].
По-видимому, Бартенев всё-таки не произвольно правил текст, а был вынужден выбирать варианты из слов, близких по написанию, очертанию и смыслу к тем словам автографа, которые он не успел прочитать отчетливо. Так появилось слово "царей", которое никак не мог написать М.Ю. Лермонтов. Поскольку от "невидящего глаза" и "неслышащих ушей" скрываться нет нужды, во втором списке они естественно сменились на "всевидящие глаза" и "всеслышащие уши". Явно какие-то из разночтений принадлежат Бартеневу, который, таким образом, стал невольным "соавтором по разночтениям" Лермонтова. Тем не менее, Бартеневу удалось донести до потомков смысл, дух и ритм произведения.
Е.Н. Фадичева считает: "народ – послушный или преданный, или покорный; вождей или царей, или пашей; за хребтом Кавказа или за стеной Кавказа... однако все эти изменения не нарушают смысл стихотворения – он предельно ясен" [1, с.231].
Вероятно, Бартенев решился на публикацию невыверенного текста, так как не мог допустить утраты произведения Лермонтова, полагая, что если автограф обнаружится, то неточности будут исправлены. Только благодаря П.И. Бартеневу, подвижнику истории русской литературы, сохранилось одно из самых известных в русской поэзии стихотворений, которое по праву считается вершиной гражданской поэзии М.Ю. Лермонтова. Вполне возможно, и даже весьма вероятно, что в автографе такого короткого и такого важного для Лермонтова произведения никаких разночтений не было.
Учитывая условия копирования и появление в источниках текста явно не лермонтовских слов, надо внимательно подойти и к слову "немытая", вызывающему столь ожесточенные споры, по-видимому, не без оснований.
Спорное слово "немытая" стоит в заглавной строке - это определение, которое должно характеризовать ту сторону, ту грань России, которая тревожила поэта при прощании с ней. По всем канонам смысл заглавия, суть этого определения должен раскрываться в последующем тексте стихотворения. Поэт считает, что для описания этой грани России нужны и достаточны такие символы: Россия - страна рабов, страна господ; мундиры голубые, паши, всевидящие глаза, всеслышащие уши; послушный, покорный народ, стена Кавказа.
В тексте стихотворения поэт несколькими мазками наглядно и точно показал наиболее характерную, наиболее значимую для поэта сторону России эпохи Николая I, эпохи, которая была одним из самых мрачных периодов российской истории. В начале царствования Николай I отправил на виселицу пятерых декабристов, а сотни других - на каторгу. После расправы с декабристами он учредил Корпус Жандармов, основной задачей которого был гласный и негласный надзор за обществом с целью не допускать более образования кружков и союзов, подобных декабристским. Для такого надзора недостаточно одних жандармов, они привлекали в помощь целую армию тайных осведомителей. Для контроля печатного слова в 1826 году вышел цензурный указ, по которому запрещалось печатать всё, что имело какую-либо политическую подоплеку. Лермонтов прощается с Россией, в которой жандармы, паши держат под тотальным контролем мысли, речи и действия людей. Всевидящие глаза и всеслышащие уши доносят о всяком вольнодумстве. Образованные люди вынуждены скрывать от них свои мысли под страхом сурового наказания. Не смеет роптать и послушный, покорный народ. Это и есть страна рабов, страна господ. В такой духовно-порабощенной России нет места творчеству поэта. Поэт надеется сокрыться от унижения всевидящих глаз и всеслышащих ушей за стеной Кавказа, в зоне боевых действий, где нет доносительства, где даже перед ликом смерти дышится свободнее, чем в душной российской атмосфере. В тексте все символы-субъекты стихотворения связаны одной, наиболее важной для поэта, идеей - о подавлении свободомыслия в России, о механизме (мундиры голубые, паши, вездесущие глаза и уши) и результате подавления свободы (страна рабов, страна господ, покорный народ); других идей, других персонажей в стихотворении нет.
Соответствует ли определение "немытая" Россия тексту и теме стихотворения? Какова роль всевидящих глаз и всеслышащих ушей в "немытой" России? Следить за "немытостью"? или "мытостью"? Какова роль жандармов, как контролирующего и карательного органа, в "немытой" России - наказывать за немытость? или мытость? Как "немытость" связана с послушным народом? Точно ли это слово было в заглавии стихотворения? Уместно ли поэту назвать "немытой" родину, в которой народ страдает под гнётом жандармов и пашей, под унизительным надзором всевидящих глаз и всеслышащих ушей? Учитывая условия копирования, вполне допустимо предположить, что в оригинале могло быть другое слово, по смыслу более соответствующее теме и тексту стихотворения, но близкое по написанию! Так возникла версия - "немотная" Россия.
Надо особо отметиь, что до появления в открытой печати фразы из письма Бартенева "прежде, чем была закончена копия, её потребовала назад доставительница ...", появление версии "немотная" было невозможным, недопустимым. Ведь нельзя же было сомневаться в определении "немытая" Россия, которое считалось принадлежащим самому Лермонтову! И защитники авторства Лермонтова, естественно, должны были объяснять смысл слова "немытая" и доказывать его уместность в стихотворении.
"Немотный" - тихий, безмолвный, затаённый (устар.). "Немота" - отсутствие дара речи, неспособность говорить, немотствовать - безмолствовать (словарь Т.Ф. Ефремовой). Страдать "немотой" (словарь С.И. Ожегова). "Немотный" - страдающий немотой. Словообразование здесь происходит по типу: дремота-дремотный, немота-немотный. Несколько иной смысловой оттенок у слова "немой". Слово "немой", обыкновенно обозначающее эмоциональное состояние героя, встречается у М.Ю. Лермонтова 86 раз [4] - так часто, что его употребление можно считать своеобразной чертой лексики поэта. Вот несколько примеров:
-"Ужель мы только будем петь
Иль с безнадежием немым
На стыд отечества глядеть,
Друзья мои?", – спросил Вадим...
-душа моя в немом страданьи...
-в немом благоговеньи...
-толпа вздыхателей немых...
-в безумье мрачном и немом...
-в изумлении немом толпа раздвинулась...
-как та земля и мрачный и немой...
Версия "немотная Россия" впервые была опубликована в статье "С какой же Россией прощался Лермонтов?" [5], которая позднее была представлена на Круглом столе [1, c.47.].Во вступительной статье сборника отмечается: "из 25 исследователей, принявших участие в работе Круглого стола, двое (В. Ефимов, Г. Ефимов) выразили убеждение в том, что стихи знаменитого восьмистишия – лермонтовские, но слово немытая – не принадлежит поэту, т. к. первопубликаторами текста был плохо разобран доступный им автограф стихотворения, впоследствии утраченный. Вероятно, это слово немотная (немая)".[1, стр.15].
Руководитель проекта Круглого стола Е.Л. Соснина замечает: "исследователь из Ванкувера Валентин Ефимов выдвинул интересное предположение. Суть его заключается в том, что у Лермонтова могло быть написано не "немытая" Россия, а "немотная" (немая). Версия основана на том, что ошибки в восприятии стихов встречаются часто." [1, с.195].
Ошибки прочтения совершались и в условиях, вполне благоприятных для копирования рукописей, причем профессиональными каллиграфами-переписчиками. В примечаниях к поэме "Монго" [6] сообщается, что был исправлен явный дефект копирования: "Летят, склонившись над лукой, Два всадника лихим полётом... ". Переписчик не разобрал слово "намётом" (намёт - бег лошади галопом) и заменил его невозможным для Лермонтова - "летят... полётом" (см.: Семенов В.К. Об ошибке публикаторов поэмы Лермонтова "Монго"// "Рус. литература". 1977, №1, с.173)"
. Филолог из Одессы Н.В. Сапрыгина пишет: " гипотезу В. Ефимова нельзя сбрасывать со счетов, а следует рассмотреть самым внимательным образом,... смысловые акценты, вытекающие из предлагаемого им чтения строки Лермонтова... в целом не противоречат содержанию стихотворения и контекстам творчества Лермонтова... версия интересная и правдоподобная. Однако наш собственный взгляд отличается от точки зрения Ефимова." [1, с. 175].
Предположительно, в оригинале стихотворение выглядело так:
Прощай, немотная Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
В отличие от "немытой", эпитет "немотная" ясно и понятно связан логически с каждым словом, каждым символом в тексте стихотворения. Немотная Россия - это страна рабов, страна господ. Немота и рабство нерасторжимы. Рабы - немы. Немота - необходимое условие рабства и свидетельство рабства. Лермонтов не считает немоту России врожденной. Немота николаевской России - результат целенаправленных действий голубых мундиров, пашей, призванных не допустить появления и распространения вольнодумства. Всевидящие глаза и всеслышащие уши должны доносить о появлении непозволительных мыслей и действий, которые должны пресекаться и сурово наказываться, чтобы сохранять народ безропотным, послушным, не сознающим своего рабства, удобным для управления. Поэт надеется укрыться за стеной Кавказа от тотальной слежки, установившейся в России и невыносимой для свободного поэта.
"Немотная" - это главное, ключевое слово стихотворения. Оно объединяет, связывает, скрепляет остальной текст. Всего два слова "немотная Россия" - и это уже образ, по-лермонтовски точный, информационно и эмоционально насыщенный, понятный даже без последующих семи строк; образ, в котором суть России и корень российских бед. Остальные строки - это объяснение причины, механизма и цели немоты. Немотная Россия - диагноз состояния страны, вскрывающий основной недуг России, диагноз, поставленный поэтом, сочувствующим народу и глубоко озабоченным судьбой родины, насильственно превращенной в страну рабов, страну господ.
Биограф Лермонтова П.А. Висковатов считал, что стихи написаны поэтом перед отъездом на Кавказ в 1841 г. "в досаде на некоторых недоброжелателей не допустивших его отставки". Эта дата приводится и в Лермонтовской энциклопедии. Известный литературовед Г.П. Макогоненко полагает [7, с. 304-307], что "досада - более чем наивное объяснение появления стихотворения", и приводит мнение Б.М. Эйхенбаума, что "стихотворение связано с обнаружением кружка шестнадцати и высылкой всех членов этого кружка на Кавказ в 1840 году". Не соглашаясь с Висковатовым, Макогоненко считает, что Лермонтов, написавший проникновенные стихи о любви к Родине в начале 1841 г. не мог "спустя три-четыре месяца сочинить "инвективу" о "немытой России". Поэтому Макогоненко предлагает датировать стихи 1840-ым годом, когда "Лермонтов попал в руки «голубых мундиров» за дуэль", был арестован и выслан на Кавказ.
Предположение уважаемого Г.П. Макогоненко сомнительно. Вряд ли правомерно связывать дуэль и "страну рабов, страну господ", дуэль и "послушный народ", дуэль и "всевидящий глаз" и "всеслышащие уши" , а вот предполагаемая Б.М. Эйхенбаумом связь стихотворения с кружком 16-ти весьма и весьма возможна. Б.М. Эйхенбаум [8, с.27] сообщает: "Есть указания на то, что в 1839 г. Лермонтов был членом так называемого «кружка шестнадцати». Один из членов этого кружка, гр. Ксаверий Браницкий, издал в 1879 г. в Париже книгу «Les Nationalités slaves» («Славянские нации»); книга открывается большим предисловием, обращенным к другу, И.С. Гагарину, который был членом того же кружка. Вот что вспоминает здесь Браницкий: «В 1839 году в Петербурге существовало общество молодых людей, которое называли, по числу его членов, „кружком шестнадцати“. Это общество составилось частью из университетской молодежи, частью из кавказских офицеров. Каждую ночь, возвращаясь из театра или бала, они собирались то у одного, то у другого. Там, после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшей непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии и не существовало: до того они были уверены в скромности всех членов общества.»
Лермонтовед Э.Г. Герштейн в книге "Судьба Лермонтова" сообщает: "Кавказские офицеры"- это группа друзей по лейб-гвардии гусарскому полку, собиравшаяся часто на на квартире Лермонтова и Столыпина в Царском Селе. Пятеро — Лермонтов, Монго-Столыпин, Ксаверий Браницкий, А. Долгорукий и Андрей Шувалов — составили треть сообщества «шестнадцати» [9, с.161]. Б.М. Эйхенбаум полагает: "В этом кружке, по-видимому, горячо обсуждались философские и религиозные вопросы - не без влияния идей Чаадаева."[8, c.98]. Лермонтовед Э.Э. Найдич [10] пишет: "В кругу друзей Чаадаев давно занимал положение учителя, мудреца, «великого мужа». Только теперь выяснилось, что, по свидетельству И.С. Гагарина, столь популярный в России немецкий философ Шеллинг назвал Чаадаева «самым умным из известных ему умов». Очевидно, эту оценку знал Лермонтов, встречавшийся с И.С. Гагариным в кружке шестнадцати!" Э.Г. Герштейн считает [9, c.140], что "перекличка идей «Думы» Лермонтова с «Философическим письмом» Чаадаева подкрепляла мысль о влиянии московского мыслителя на петербургский кружок". В кружке велись споры о путях развития России, которые, очевидно, оживились с приездом из Европы в 1839 г. участника кружка князя И.С. Гагарина, хорошо знавшего Чаадаева. Ссылаясь на работы Э.Г. Герштейн, Найдич пишет: "Общение в кружке помогло Лермонтову кристаллизовать свои взгляды на судьбы России."
"Принадлежность к «кружку шестнадцати» не была для Лермонтова малозначащим эпизодом в его жизни, а определяла его отношение ко многим общественным и политическим вопросам,"- полагал публицист Н. Викторов [9, c.140].
Это был краткий, но интереснейший и важнейший для Лермонтова период его жизни, время споров и бесед с достойными образованными собеседниками, которых волновали те же вопросы, что и поэта. Проблемы личности и свободы личности, добра и зла, состояние общества в России и пути его развития, в свете идей "сумасшедшего" Чаадаева обсуждали, как сообщал Кс. Браницкий, "с полнейшей непринужденностью и свободою". Но Браницкий в то время недооценивал "III отделение собственной его императорского величества канцелярии", оно существовало, и действовало. Недаром ранее "великий князь Михаил Павлович, не любивший вообще этого «esprit de corps,..» (корпоративный дух) говорил, что «разорит это гнездо», то есть уничтожит сходки в доме, где они (Лермонтов и Столыпин) жили." [9, c. 161]. Вероятно, "всевидящие глаза и всеслышащие уши" выследили, определили участников, а "голубые мундиры и паши" нашли возможности организовать распад кружка.
Весной 1840 г. участники кружка были направлены по разным местам службы. К началу мая 1840 г., когда Лермонтов прощался с друзьями в доме Карамзиных перед отъездом на Кавказ, кружок уже распался. "Б.М. Эйхенбаум выдвинул три предположения. Либо члены кружка добровольно перевелись на Кавказ вслед за Лермонтовым, либо конспиративный кружок был раскрыт и члены его высланы на Кавказ, либо им «посоветовали» уехать", - сообщает Герштейн [9, с. 133]. Действительно, большинство из них в начале 1840 года было переведено в разные полки Отдельного кавказского корпуса. Тогда же А. Васильчикова и Сергея Долгорукого прикомандировали к Закавказской комиссии сенатора П.В. Гана, и только А. Шувалов и Кс. Браницкий получили назначения в Варшаву адъютантами фельдмаршала Паскевича. Ни в формулярных списках каждого из "шестнадцати", ни в приказах о награждениях и повышениях, ни в прочих официальных документах не было обнаружено никаких признаков репрессий или опалы членов кружка [9, с.134]. Григорий Гагарин "тоже едет на Кавказ, прикомандированный к Гану". Монго-Столыпин направлен в Нижегородский драгунский полк - "в его лета стыдно оставаться праздным", — отозвался о нем царь [9, c.137]. А 16 марта того же 1840 года П.А. Вяземский пишет родным: "Иван Гагарин назначен вновь к парижской миссии." Высочайший приказ о прикомандировании Фредерикса к Гребенскому казачьему полку был подписан 10 марта. В феврале произошла ссора Лермонтова с сыном французского посланника Эрнестом де Барантом и дуэль с ним. В марте—апреле - суд над Лермонтовым и Столыпиным за эту дуэль и высочайший приказ о переводе Лермонтова на Кавказ, подписанный 13 апреля [9, c. 139]. "Одновременность всех этих событий приводит к убеждению, что они связаны с раскрытием существования «кружка шестнадцати». Таким образом, обращение к более глубокому слою архивных материалов опрокинуло мой первоначальный вывод о добровольном разъезде «шестнадцати» из Петербурга. Очевидно, надо принять третий вариант гипотезы Б.М. Эйхенбаума: им «посоветовали» уехать", - делает вывод Э.Г.Герштейн [9, с. 139].
Показательного разгона кружка не было, все обставлялось, как цепь случайных событий и служебной необходимости. "Кстати" оказалась и дуэль поэта с Баррантом. "Перед отъездом на Кавказ Лермонтов написал стихотворение «Тучи». В.А. Соллогуб рассказывал в 1877 г. П.А. Висковатову, что это стихотворение было написано на квартире у Карамзиных, у «Соляного городка», против Летнего сада. В этот же период была, вероятно, написана политическая эпиграмма «Прощай, немытая Россия».", - предполагает Б.М. Эйхенбаум [8, с. 331].
Лермонтов выехал из СПб на Кавказ прямо из дома Карамзиных в период с 3 по 5 мая. В стихотворении "Тучи" поэт, возможно, размышляет, действительно ли дуэль была причиной его ссылки - было это "судьбы ли решение, зависть ли тайная, злоба ль открытая...?"
Э.Г. Герштейн считает, что "дело было, конечно, не в дуэли самой по себе, тем более что Лермонтов выстрелил в воздух; дело было в том, что за Лермонтовым утвердилась репутация «беспокойного человека». Николай I во время поездки в июне 1840 г. пишет в письме к супруге о ссылке поэта: "Счастливый путь, г. Лермонтов, пусть он, если это возможно, прочистит себе голову..." [9, c. 62]. "И если участник кружка, князь М.Б. Лобанов уверенно говорит, что причиной вторичной высылки Лермонтова на Кавказ послужил воодушевлявший его «дух независимости и безграничной свободы», мы можем ему поверить" [9, c. 176].
Вероятно, по пути на Кавказ, получая сведения о разъездах участников кружка и анализируя эти вести, Лермонтов сделал вывод, что распад кружка не случаен, что кружок был обнаружен, участники определены, за ними велась слежка и, чтобы их разобщить, они были направлены под различными предлогами (частью "добровольно") из Петербурга по разным адресам службы. Очаг свободы мыслей, споров, мнений среди бескрайней "страны рабов, страны господ" был уничтожен. Мыслить и обсуждать идеи в России запрещено. Б.М. Эйхенбаум приводит [8, c.8] слова А.И. Герцена, бывшего студентом Московского университета в одно время с Лермонтовым: "Вынужденные молчать, сдерживая слезы, мы научились, замыкаясь в себе, вынашивать свои мысли — и какие мысли!.." Причиной первой ссылки поэта было наказание за "непозволительные" стихи "На смерть поэта", формальной причиной второй ссылки в 1840 г. была дуэль с Баррантом, причиной третьей в 1841 г. было окончание отпуска, ранее продленного. Во всех трёх случаях не было необходимости в тайном надзоре вездесущих глаз и ушей.
Предположение Б.М. Эйхенбаума, что "стихотворение связано с обнаружением кружка шестнадцати и высылкой всех членов этого кружка на Кавказ в 1840 году" подтверждается и тем, что только в этих событиях сыграли свою роль "всевидящие глаза и всеслышащие уши", и оно становится еще более убедительным в связи с версией "немотная" Россия.
Н.Е. Купцова [1, c.89] отмечает: "Две финальные строки стихотворения «Прощай, немытая Россия» дают понимание того, чем так сильно был оскорблён Лермонтов - ощущением «несвободы» от постоянной слежки. Ущемление своей свободы Лермонтов всегда воспринимал очень остро."
Это верно, но "несвобода" - это идея всего стихотворения, начиная с первой строки, причём, Лермонтов переживал за "несвободу" всей России, а не только за свою.
Тема свободы и подавления свободы не впервые появляется у Лермонтова в этом стихотворении, а проходит лейтмотивом через всё творчество поэта. Ещё совсем юный Лермонтов поэтическим чутьём ощущал гнетущую обстановку несвободы в России, в которой вязнут и глохнут всякие желания мыслить, говорить, действовать:
К чему глубокие познанья, жажда славы,
Талант и пылкая любовь свободы,
Когда мы их употребить не можем.
...
Так пасмурна жизнь наша. Так недолго
Её однообразное теченье...
И душно кажется на родине,
И сердцу тяжко, и душа тоскует...
("Монолог", 1829)
15-летний поэт понимает, что говорить открыто о таких своих наблюдениях опасно. Однако молчание означает для него моральное угнетение, рабство, приносит ему страдания, принуждая к эзопову языку:
Там стонет человек от рабства и цепей!
Друг! этот край... моя отчизна!
Ах! если ты меня поймёшь,
Прости свободные намеки;
Пусть истину скрывает ложь;
Что ж делать? - все мы человеки!
("Жалоба турка", 1829)
Вступая в жизнь общества и наблюдая реальную обстановку в обществе окружающих его образованных и обеспеченных людей, он глазами проницательного поэта-реалиста видит результаты подавления свободы - апатию, безразличие и полное нежелание изменить жизнь к лучшему:
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
...
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию - презренные рабы.
("Дума", 1838)
Лермонтов видит, что образованные слои общества смирились и свыклись со своим рабским состоянием. Стихи проникнуты болью, печалью, недоумением, несогласием с бесплодным проживанием на земле:
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
("Дума", 1838)
В этих стихотворениях показано застойное, дремотно-немотное состояние российского общества, для которого позднее Лермонтов нашёл поэтический образ - "немотная Россия".
В статье видного лермонтоведа Э.Э. Найдича убедительно показана [10] тесная духовная связь Лермонтова с другом Пушкина, зачинателем философии в России П.Я. Чаадаевым. Мало кто из современников так знал, понимал и разделял идеи Чаадаева, как Лермонтов, особенно после гонений властей на Чаадаева за "Философические письма" и неприятия даже друзьями ряда идей, изложенных в этих письмах. Найдич доказывает, что именно П.Я. Чаадаеву посвящены стихи Лермонтова:
Великий муж! здесь нет награды,
Достойной доблести твоей!
Её на небе сыщут взгляды
И не найдут среди людей.
В стихотворениях Лермонтова о России, его заметках о национальном развитии страны, обнаруживается соприкосновение с воззрениями Чаадаева. Найдич приводит целый ряд примеров, когда мысли поэта, совпадающие с чаадаевскими, воплощались и были развиты Лермонтовым в стихах "Монолог", "Спор", "Родина", "Дума". Найдич особо отмечает: "В стихотворении «Прощай, немытая Россия» (1840 или 1841) за точным определением «страна рабов, страна господ» следуют «голубые мундиры», «всевидящие глаза», «всеслышащие уши». Что касается горьких слов «и ты, им преданный народ» (в другом списке «и ты, покорный им народ»), то они перекликаются с одним из афоризмов Чаадаева: «Горе народу, если рабство не смогло его унизить, такой народ создан, чтобы быть рабом.»"
Однако взгляды Лермонтова на условия рабства в России отличаются от чаадаевских. Чаадаев считает, что укоренению рабства в России способствует православная церковь, зависимая от светских властей, и обслуживающая их. Католическая церковь на Западе управляется Папой Римским и менее зависима от европейских монархий, дает больше духовной свободы своей пастве, допускает развитие философской и религиозной мысли.
Однако дело не только в церкви - на Западе нет той цензуры, нет и тотального надзора за обществом, как в России. Участник кружка 16-ти, польский магнат Ксаверий Браницкий считал 111-е отделение "самой сложной, самой гнусной машиной угнетения, под какой когда-либо страдало человечество." Браницкий, не желавший скрывать свои мысли, в 1845-м году эмигрировал и в 1854 г. принял французское гражданство. Немецкий философ Фридрих Шеллинг, изучавший проблемы добра и зла, свободы личности и насилия и др., считал Чаадаева умнейшим из известных ему людей, а в России Чаадаев был объявлен сумасшедшим, ему был запрещено писать статьи. Разделявший взгляды своего учителя князь И.С. Гагарин позднее принял католицизм и эмигрировал во Францию.
Из "Философического письма" известно и такое высказывание П.Я. Чаадаева: "В чужих краях, особенно на Юге, где люди так одушевлены и выразительны, я столько раз сравнивал лица своих земляков с лицами местных жителей и бывал поражён этой немотой наших лиц." (курсив мой) Вероятнее всего, именно это вдумчивое наблюдение Чаадаева, которого Лермонтов почитал своим духовным учителем, было схвачено, развито и преобразовано Лермонтовым в поэтический образ "немотная Россия". Лермонтов увидел, что немота лиц - только внешнее проявление глубинной, всепроникающей немоты российского общества, которая представляет собой наиболее характерную, наиболее устойчивую черту России, поддерживаемую властями и определяющую её судьбу на многие годы.
В событиях, связанных с кружком 16-ти, Лермонтов воочию увидел механизм подавления очагов свободомыслия - глаза и уши выслеживают появление недопустимых мыслей и их обсуждение; суровое наказание за них обрекает общество на молчание, немоту, на рабскую покорность, а народ, не получающий живительных знаний, - на безропотное послушание. В "покорности незнанья" послушный народ осудил жить не Создатель, а светские власти - голубые мундиры, паши. Общественный деятель и философ Ю.Ф. Самарин записывает в дневнике мнение Лермонтова о современном состоянии России: "Хуже всего не то, что известное количество людей терпеливо страдает, а то, что огромное количество страдает, не сознавая этого."
Лермонтов, с юных лет размышлявший о несвободе, о рабстве в России, в этом стихотворении впервые показал основной источник рабства в России - жандармы, паши, вездесущие глаза и уши, т.е. структуры,созданные государством. Но при этом он не указал на монархию, вероятно, не считая её безусловным источником рабства. В европейских монархиях, где не было структур, подобных 111-му отделению, не было и такого подавления человека. Существующие до сего времени европейские монархии Дании, Великобритании, Норвегии, Швеции и др. служат как раз примерами, где уважается свобода личности. Лермонтов, в отличие от своего учителя Чаадаева, не обозначает и роль православной церкви в духовном порабощении народа.
В контексте "немотной" России иначе видится подход к выбору определений из предложенных Бартеневым - предпочтительнее "покорный", либо "послушный", чем "преданный" народ. А.В. Очман [1, c. 128] отмечает: "«Послушный» и «покорный» в разнообразных вариациях типичен для Лермонтова-поэта."
Действительно, вот примеры:
"Закону строгому послушный..."
"Стыдися торговать то гневом, то тоской послушной..."
"у стен покорной Вены..."
"Когда б в покорности незнанья нас жить Создатель осудил..."
"Веленьям власти благотворной/ Мы повинуемся покорно/ И верим нашему царю..."
Л.А. Ходанен [1, c. 241] считает: " Можно согласиться с мнением о том, что слово «преданный», замененное на «покорный», «послушный» меняет акценты, усиливая семантику зависимости."
О.В. Миллер [1, c. 101] пишет: "Посетив Россию в 1839 году, французский путешественник А. де Кюстин писал: «Я видел в России людей, краснеющих при мысли о гнёте сурового режима, под которым они принуждены жить, не смея жаловаться; эти люди чувствуют себя свободными только перед лицом неприятеля; они едут на войну в глубине Кавказа, чтобы отдохнуть от ига, тяготеющего на их Родине.»" Далее Миллер отмечает: "Удивительно, насколько эти строки созвучны стихотворению Лермонтова."
Добавим, что эта фраза характеризует немоту России, эти люди краснеют не от немытости. В этой же книге де Кюстин замечает: "Россия - нация немых", и пишет о немоте вельмож, которые боятся говорить, опасаясь доносов от собеседника - т.е. они, по сути, тоже рабы.
История подтвердила, насколько глубоко и точно Лермонтов определил наиболее характерную черту, сущность России. Спустя столетие после гибели Лермонтова Россия по-прежнему страдает немотой. В книге "Записки об Анне Ахматовой" Л.К. Чуковская рассказывает, что во время войны, находясь в эвакуации в Ташкенте, Анна Ахматова в кругу друзей прочитала свои стихи "Родная земля" и спросила, что мы думаем о возможности напечатания. Лидия Корнеевна отвечает: "Я опасаюсь глагола немотствовать. «Хворая, бедствуя, немотствуя на ней...» Почему же немотствуя - спросит редактор. Хворая, ну люди всюду и везде хворают. Бедствуя - ну это война, немцы виноваты. А немотствуя? Наш строй, как известно, обеспечивает гражданам свободу слова. Впрочем, редактор и цензор могут, на счастье, и не догадываться, что означает - немотствовать. Русского языка они ведать не ведают, им знакомы 300 газетных слов, остальные в тумане."
Заметим, что стихи "Родная земля" были опубликованы лишь в 1968 году, через 26 лет после прочтения, что подтверждает немоту России, а не декларируемую свободу слова.
Один из явных, наглядных показателей российской немоты - эмиграция. От Курбского, Герцена, Огарёва до последующих нескончаемых волн эмиграции. В мировой истории не было ничего подобного "философским пароходам", когда несколько сот наиболее образованных ученых, профессоров, экономистов, юристов, философов, врачей, инженеров, литераторов были высланы из страны. Они немало способствовали развитию искусства, науки и техники в странах, их принявших [11]. Троцкий сказал, что расстрелять их пока не было повода, а терпеть было невозможно. Высланным, как оказалось, еще повезло - вскоре стали арестовывать и расстреливать практически без повода.
Прощание с Россией написано в характерном для поэта стиле - размышление, монолог, разговор с собой, как и многие его стихи - "Новгород", "Монолог", "Поэт", "Дума". Здесь ответ на вопросы, которые ранее задавал себе Лермонтов. Почему "душно кажется на Родине", "зачем вы мужеством упали", почему "поэт свое утратил назначенье", почему "его грядущее иль пусто, иль темно"? И вот ответ: потому, что Россия больна, покалечена немотой. Это уже не взгляд поэта-романтика, а сформулированный мыслителем вывод из своих раздумий, неутешительный диагноз современного состояния российского общества, которое не созрело для перемен, для свободы. Ранее он писал об отдельных проявлениях рабства - "там стонет человек от рабства и цепей!", "мы ... перед властию - презренные рабы", объясняя рабство свойствами личности. Здесь Лермонтов указал другую причину рабства - подавление свободы личности, свободомыслия властями (голубые мундиры, паши, их всевидящий глаз и всеслышащие уши) и впервые называет всю Россию страной рабов, страной господ. Но это не "гневная инвектива" и не "обращение к официальной России", а монолог - прощание с любимой, но пораженной тяжким недугом Родиной, в которой нет места свободному думающему поэту. Ему отказали в отставке, отняв возможность посвятить себя литературе - делу, для которого он был рожден. В этих стихах - печаль, боль и сострадание гражданина, понимающего невозможность изменить свою страну. Ему остается только "укрыться за стеной Кавказа" от вездесущих глаз и ушей. Позднее, в 1841 г. на Кавказе, он напишет: "Я ищу свободы и покоя, я б хотел забыться и заснуть..."
Однако канонический текст стихотворения в Лермонтовской Энциклопедии гласит: "Прощай, немытая Россия..." Участники Круглого стола, сторонники авторства Лермонтова объясняют не только использование поэтом слов "страна рабов, страна господ", "голубые мундиры", "паши", "всевидящий глаз" и "всеслышащие уши"; им приходится объяснять и доказывать уместность вызывающего особые споры определения "немытая" Россия. Современный «Словарь русской идиоматики» выстраивает такой синонимический ряд: «немытый – аморальный, безнравственный, бесстыжий…, порочный, не очищенный от грязи,… неблагопристойный» [1, с.13]. "Выяснить с предельной точностью подтекстность российской «немытости» в лермонтовской подаче – задача из труднейших. В первом же приближении, видимо, должно подразумевать: неопрятная, нецивилизованная Россия – упрёк в устах истинного, искреннего патриота Отечества вполне допустимый", - отмечает А.В. Очман [1, c.128]. Лермонтовед Т.Г. Динесман [12] пишет: "Оскорбительно-дерзкое и вместе с тем проникнутое душевной болью определение родной страны «немытая Россия» представляло собой ... историческую характеристику, вместившую в себя всю отсталость, неразвитость, иначе говоря нецивилизованность современной поэту России." "Немытый" - не самый распространенный эпитет поэтического слога... не случайно понятие "немытая Россия" включает в себя множество смыслов... разные читатели открывают для себя разное смысловое наполнение этого словосочетания", - cчитает Е.Л. Соснина [1, c. 197,213] и в качестве подтверждения "немытости России" приводит стихотворения многих поэтов от Н.М. Языкова и Д.Д. Ахшарумова до С.А. Есенина и М.А. Волошина. Эти поэты рисуют реальные жизненные ситуации, обнажающие неприглядные стороны российской действительности.
Многозначность, неопределенность, размытость определения "немытая" позволяет каждому человеку иметь своё видение, своё понимание "немытости" и для него нет особой нужды объяснять немытость России. Условия жизни в России дают достаточно причин считать Россию "немытой". Для пояснения смысла метафоры "немытая" Россия комментаторами использованы понятия - отсталость, неразвитость, неопрятность, нецивилизованность, бедственное состояние. Толкование определения "немытая" Россия, предлагаемое читателями и комментаторами, даёт представление о социально-экономической стороне николаевской России.
Но об этой ли стороне России идет речь в стихотворении?
Россия многогранна. Об одной её грани Лермонтов пишет: "Я родину люблю, и больше многих...", или:- "Люблю отчизну я..." И далее поэт поясняет, какие образы "шевелят в нём отрадные мечтанья", трогают его душу - "степей холодное молчанье, её лесов безбрежных колыханье..." Другую Россию - ту, с которой прощается поэт, он изображает рядом символов - это страна рабов, страна господ, мундиры голубые, паши, послушный (покорный) народ, всевидящий глаз, всеслышащие уши, стена Кавказа. Он считает, что этих символов достаточно, чтобы понять, какую Россию он покидает. Могут ли эти символы пояснить, раскрыть смысл определения "немытая Россия"?
Какую роль могут играть обозначенные поэтом всевидящий глаз и всеслышащие уши в немытой России - следить за немытостью, - неразвитостью, бедственным состоянием, отсталостью, неопрятностью? А жандармы, как контролирующий и карательный орган, должны кого-то наказывать за неразвитость, отсталость? или поощрять? Народ послушен, значит покорно выполняет указания властей - пашей и жандармов. А нецивилизованность, неопрятность и неразвитость - это результат его послушания в немытой России? Поэт прощается с немытой Россией , то есть с её неразвитостью, бедственным состоянием, неопрятностью, а намерен укрыться от всевидящего глаза, который почему-то нетерпим поэтом; потому ли, что видит в России всю эту немытость?
Ясно, что символы, данные поэтом, логически не связаны с определением "немытая Россия". Поэтому комментаторы вынуждены объяснять немытость, как отсталость, неопрятность и т.д., то есть понятиями, не имеющими отношения к тексту. В трактовке комментаторов определение "немытая Россия" понятно и доходчиво характеризует материальную сторону жизни России. Тем более, что оно освящено известным с 1890 г. высказыванием В.Г. Короленко: "Ярко и сильно. Лермонтов умел чувствовать как свободный человек, умел и изображать эти чувства." Т.Г. Динесман [12] полагает, что "слова «немытая Россия» закрепились в сознании многих поколений русских людей как афористическое выражение бедственного состояния родины". Эти слова стали привычным штампом потому, что бытовая, материальная сторона жизни близка каждому читателю. Их смысловое содержание подсознательно переносится на весь текст, создавая впечатление целостности. Но метафора "немытая" Россия не поясняется символами этого стихотворения, поэтому она в нём неуместна. Слово "немытая" труднообъяснимо в контексте стихотворения потому, что чужеродно для этого стихотворения, поясняется не поэтом, не текстом стихотворения, а читателями и комментаторами. Символы же недвусмысленно указывают, что в стихотворении речь идёт о другой стороне жизни России - о тотальном надзоре, подавлении свободомыслия, духовном порабощении народа, которой соответствует метафора - немотная Россия. Это определение России логически точно, просто и убедительно связано со всеми символами в их взаимодействии.
В стихотворении о родине, в которой послушный народ страдает под гнётом голубых мундиров и пашей, под унизительным надзором всевидящих глаз и всеслышащих ушей эпитет "немытая" не поясняется текстом, не соответствует теме произведения, а без обстоятельного объяснения звучит "оскорбительно-дерзким", "чрезвычайно хлёстким", "обидным". Поэт не мог использовать эпитет "немытая" не по причине своего патриотизма, а по неуместности эпитета, нелогичности, несовместимости с остальным текстом. Многие задаются вопросом: мог ли патриот Лермонтов критиковать Россию, имея ввиду слово "немытая"? Так ведь каждый символ этого стихотворения - критика, жесткая, конкретная, понятная! Может ли быть более суровой критикой для свободолюбивого поэта, чем признание родины страной рабов, страной господ? Даже послушный, покорный народ при всём сочувствии к нему - тоже критика! А вот "оскорбительно-дерзкий" эпитет "немытая" без адекватного его объяснения - не критика. Критика должна быть конкретна. Неопределенность, необходимость толкования доводами, выходящими за рамки темы стихотворения, многозначность, размытость, обращают этот "оскорбительно-дерзкий" эпитет в обычную брань, неприемлемую для поэта. "В порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места." Этими словами Лермонтов объяснял читателям, что образ Печорина создан на основе глубокого недовольства современностью", - пишет Б.М. Эйхенбаум об убеждениях поэта [8, с.258].
Особенно неуместно место метафоры "немытая Россия". Вряд ли есть в довольно обширной "прощальной" поэзии стихотворение, где сразу после первого слова "Прощай!.." следует ещё ничем не мотивированное "оскорбительно-дерзкое" или "чрезвычайно хлесткое" обращение. Совершенно неоправдано сравнение с монологом Чацкого, который сначала очень обоснованно изложил свои претензии к присутствующим, а потом, воскликнул, обращаясь не к ним, а к себе: "Вон из Москвы!", не оскорбляя при этом ни их, ни Москву. Чтобы как-то оправдать оскорбительно-дерзкое начало, стихотворение вынужденно подается как "гневная инвектива",(Т.Г Динесман[12]) как "одномоментная гневная вспышка-всплеск, исключающая оттенки и детали, процесс долговременного размышления, анализа и синтезирования «ума холодных наблюдений»" - А.В. Очман [1, c. 121].
Определение "немытая Россия" чужеродно не только в конкретном стихотворении, но и во всём творчестве поэта. Эпитет "немытая" Россия позволил в советское время отнести Лермонтова в ряды борцов с самодержавием. Но вот В.А. Захаров справедливо возмущается: "Лермонтов никогда революционером не был! И не имел никаких революционных настроений. Это советский идеологический бред... он нигде открыто не выступал против государства, в котором жил, против его внутренней и внешней политики" [1, c. 75,73]. "Лермонтов был ярко выраженным патриотом. Скорее, его можно было бы упрекнуть в некотором налете шовинизма, иногда проглядывавшем в его творчестве и личном поведении"- уверена Э.Г. Герштейн [9, c. 150].
В ранних произведениях Лермонтова ощущаются не только налет шовинизма, но и монархические, имперские нотки. Лермонтов с раннего детства воспитывался в атмосфере почитания родины. В родственных семействах Столыпиных и Мордвиновых было немало крупных чиновников, верой и правдой служивших царю и отечеству, которым в то же время не были чужды понятия свободы. Поэт предрекает беды России, если будет разрушена монархия:
Настанет год, России черный год, когда царей корона упадёт... ("Предсказание", 1830)
Юный романтик Лермонтов гордится победами русского оружия:
Однако же в преданьях славы
Всё громче Рымника, Полтавы
Гремит Бородино. ("Поле Бородина", 1830-31)
В поэме "Исмаил-Бей", ч. 3:
Какие степи, горы и моря
Оружию славян сопротивлялись?
И где веленью русского царя
Измена и вражда не покорялись?
...
Настанет час — и новый грозный Рим
Украсит Север Августом другим. (1832)
В стихотворениях наполеоновского цикла Лермонтов, высоко оценивая личность Наполеона, отмечает:
Ты побежден московскими стенами... (1829)
Поэт осуждает поляков, восставших против правления Николая I:
Вам солнца божьего не видно
за солнцем русского царя.
...
Так нераздельны в деле славы
Народ и царь его всегда.
Веленьям власти благотворной
Мы повинуемся покорно
И верим нашему царю! ("Опять, народные витии...", 1835)
В этих произведениях явственно звучит прославление военных побед монархической России, а не упрёки в отсталости. Лермонтов не считал Россию отсталой, нецивилизованной, неразвитой по сравнению с Европой:
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславною главою... ("Умирающий гладиатор", 1836)
Он хотел гордиться Россией. Разве можно "немытой" России прочить роль нового грозного Рима ? А такая идея в то время бродила в российском обществе. После суворовских походов по Европе, поражения Наполеона и проследования русской армии по европейским столицам, появления её в Париже, Россия стала играть настолько важную роль в европейских делах, что прослыла жандармом Европы. Мог ли поэт, воспевающий победы русского оружия, лейб-гвардии гусарский офицер, оскорбительно-дерзко, брезгливо назвать Россию "немытой" без адекватного объяснения? Скорее, он вполне мог вызвать на дуэль за такое высказывание. Позднее, после личного участия в боевых действиях, Лермонтов уже без юношеского восторга напишет: "ни слава, купленная кровью, ни полный гордого доверия покой, ни тёмной старины заветные преданья не шевелят во мне отрадного мечтанья..." Тема немытости России также "не шевелит ... отрадного мечтанья" Лермонтова. У него нет стихотворений, посвящённых тяготам материального бытия - отсталости, нецивилизованности, неразвитости России.
Поэта волнуют личность, душа, чувства, мысли, характеры. Отсюда наполеоновский цикл, исповеди, как отдельные произведения, так и встроенные в поэмы, - "Монолог", "Дума", "Боярин Орша", "Парус", "Последний сын вольности", "Завещание" и многие-многие другие произведения поэта посвящены проблемам личности.
Кто толпе мои расскажет думы? Я - или Бог - или никто! ("Нет, я не Байрон...", 1832)
Я.В. Погребная полагает: "Центральные лермонтовские антиномии «время – вечность», «смерть – жизнь», «земля – небо», «судьба – свобода», «действие – покой», выражают положение человека, находящегося в состоянии поиска и саморазвития, определяющего свое место в мироздании и цели в жизни по отношению к полюсам именно этих антиномий..." [1, c.152]. Эта сфера интересов никак не связана с немытостью, для неё нужна возможность свободно обсуждать проблемы личности в обществе. В немотной России, где мысли под надзором вездесущих глаз и ушей, под контролем пашей и жандармов, такой свободы нет.
Наконец, Лермонтов-художник, романтик, эстет, поэт - гений воздушных образов, в его изображении привлекателен даже гений зла - Демон.
Обычный вид, бытовую сцену, пейзаж Лермонтов не опрощал, не приземлял, а возвышал до видения. Его стихи "видений полны", в них он рисовал не тоскливую реальность, а мысленно создаваемые образы. Лермонтов мог написать [13] в письме Е.А. Арсеньевой: "Дорога была прескверная..." И совершенно по-другому выглядит дорога в его стихах: "Просёлочным путем люблю скакать в телеге..." Писатель и тонкий литературный критик В.В. Розанов [14] восхищается: "В Споре (1841) даны изумительные, никому до него недоступные ранее описания стран и народов:
Дальше - вечно чуждый тени
Моет желтый Нил
Раскаленные ступени
Царственных могил.
..................
И, склонясь в дыму кальяна
На цветной диван,
У жемчужного фонтана
Дремлет Тегеран.
Невозможно даже переложить в прозу - выйдет бессмыслица." В другой статье [14] В.В. Розанов снова поражается: "В четырёх строчках это не образ, но скорее идея страны... И какая воздушность видения!" Разве можно представить, что у Лермонтова, создавшего такие воздушные образы чуждых ему стран, в думах о своей Родине при прощании с ней мог мысленно возникнуть чудовищный образ - "немытая Россия"? Cтихотворение "Тучи" - тоже прощание с родиной, написанное во время прощального вечера в доме Карамзиных, из которого он отъезжал в ссылку на Кавказ в 1840 г., поэт читает друзьям со слезами на глазах. Чувствуя, понимая, осознавая себя изгнанником, он уезжает "с милого севера в сторону южную", а не из немытой России.
Поскольку автограф стихотворения Лермонтова о прощании с Россией не обнаружен, имеющиеся списки содержат целый ряд разночтений , то обсуждение этого гениального произведения носит весьма острый полемический характер с массой спорных, интересных, ошибочных, а подчас и клеветнических мнений.
Возможно, многострадальная судьба стихотворения М.Ю. Лермонтова о прощании с Россией предсказывалась им - провидцем в другом, раннем стихотворении - "Слава" (1830-31):
Я не страшился бы суда,
Когда б уверен был веками,
Что вдохновенного труда
Мир не обидит клеветами;
Что станут верить и внимать
Повествованью горькой муки
И не осмелятся равнять
С земным небес живые звуки.
. Есть основания надеяться, что гипотеза "немотная Россия" позволит решить ряд спорных вопросов и скорректировать понимание нюансов творчества и личности поэта.
Великолепный лирик, певец русской природы и философ Ф.И. Тютчев полагал:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить;
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
А вот М. Ю. Лермонтов хотел понять Россию.
Для веры размышления не нужны, даже вредны; они дают почву сомнениям, подрывая веру. В николаевской России самостоятельные мысли предосудительны. О стихотворении Лермонтова "На смерть поэта" шеф жандармов А.Х. Бенкендорф доносит царю - это "бесстыдное вольнодумство, более, чем преступное". Власти показали, что в России вольнодумство недопустимо и отправили поэта в ссылку на Кавказ.
Лермонтов с юных лет думал о России, путях её развития, о своём месте в ней, как поэта; эти мысли прослеживаются в произведениях - "Предсказание", "Монолог", "Жалоба турка", "Поэт", "Дума" и других. Однако впервые эти мысли соединились и вылились в изумительно краткий и поразительно ёмкий поэтический образ - "немотная Россия". Это стихотворение - квинтэссенция, итог раздумий поэта, это - разговор с собой, в нём сострадание и грусть, неутешительный диагноз состояния России. Это не "гневная инвектива" и не "обращение к официальной России", а прощание с любимой, но безнадёжно больной Родиной. В отличие от тайного советника Ф.И. Тютчева поручик М.Ю. Лермонтов дал своё понимание России, гениально-краткую и точную характеристику сущности российского общества, подтвержденную последующей историей.
Литература:
1. Проблема авторства стихотворения "Прощай, немытая Россия" с точки зрения современной филологической науки. Сборник материалов международного Круглого стола. 12 мая 2017 г. ekatalog.lplib.ru/elb/2017/sbornik_pyatigorsk_2017.pdf
2. Эльзон М.Д. Об авторе стихотворения "Прощай, немытая Россия..", Звезда, 2004, N2, с. 206-209.
3. Кутырёва А. А. Кто был автором стихотворения «Прощай, немытая Россия»? – Лермонтов. Тайны жизни и творчества. Под. ред. Д. А. Алексеева. М., 2014. С. 188-195.
4. Лермонтовская энциклопедия. Алфавитно-частотный словарь. С. 717-747.
5. Ефимов В.В. С какой же Россией прощался М. Ю. Лермонтов? http://nivalent.blogspot.ca/2016/06/blog-post.htmlДата обращения 02.06. 2017
6. Монго. Поэма М.Ю. Лермонтова. ПСС в 2-х т. Сов. писатель. 1987. N 457.
7. Макогоненко Г. П. Пушкин и Лермонтов. 1987, с. 304-307.
8. Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л., 1961, с. 98.302
9. Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова, Кружок 16-ти, --------
10. Найдич Э. Э. Этюды о Лермонтове, И все-таки Чаадаев. СПб, Худ. Лит. 1994, с. 81, 88-93.(80-95)
11. Российские ученые и инженеры в эмиграции. Т. Ульянкина. М, 1993.
12. Динесман Т.Г. «Прощай, немытая Россия», стих. Лермонтова (1841) // ЛЭ. М.: «Советская энциклопедия», 1981.С. 452.
13. Мануйлов В.А. Летопись жизни и творчества М.Ю. Лермонтова, Наука, М-Л., 1964, c.150, с.72.
14. Розанов В.В. Сб. Мысли о литературе. М, Современник, 1989.
"М.Ю. Лермонтов. (к 60-летию кончины)" , 1901г., с. 272.
"Вечно печальная дуэль" . 1898г., с.230.
Аргументы противников авторства приведены в Сборнике материалов Круглого стола в форме тезисов [1, с.10]. Основные аргументы - "отсутствие автографа, разночтения в копиях стихотворения, запутанная ситуация первопубликации стихотворения, утверждения, что патриот Лермонтов не мог назвать Россию «немытой», нет в его наследии такого понятия, образ «немытой России» не возникает в более поздних литературных произведениях" и т.п.
Стихотворение впервые было опубликовано П.А. Висковатовым в журнале "Русская старина" № 12 за 1887г., а первые сомнения в авторстве Лермонтова появились спустя более чем 100 лет в двух статьях В. Бушина ("Слово", № 10 1989, "Кубань", № 10 1989). Позднее Г.Е. Клеченов утверждал, что стихи написал издатель журнала "Русский архив" П.И. Бартенев, а "русофобскими идеологами они приписывались Лермонтову" (Литературная Россия, 18 фев. 1994 г., с.12.).
Петербургский литературовед М.Д. Эльзон предположил [2], что известные разночтения были, вероятно, авторскими правками, и автором стихотворения мог быть Бартенев. Н.Н. Скатов (директор Пушкинского Дома в 1987-2005 гг.) писал о стихотворении "Прощай, немытая Россия" в статье "Всеведенье пророка" (Русская литература, 2005, №1, с.3-15): "Наконец, главное - это противоречит всей системе взглядов Лермонтова, все более укреплявшегося в своем русофильстве." Не раскрывая сути этих противоречий, Н.Н.Скатов отрицает авторство Лермонтова и указывая на П.И. Бартенева, как на единственный источник текста, соглашается, таким образом, с предположением М.Д. Эльзона. А.А. Кутырёва, ссылаясь на мнение Скатова, пишет: "Давайте спросим себя, что у нас здесь вызывает в первую очередь недоумение, и что не согласуется со всеми остальными строчками. Спросим и признаемся: первая строка - "немытая Россия" [3]. Не поясняя, в чем состоит несогласование, А.А.Кутырёва считает это выражение неприемлемым для патриота Лермонтова и пытается приписать авторство поэту-пародисту Д.Д. Минаеву.
Возражая оппонентам, сторонники авторства Лермонтова убедительно показывают, что около 100 произведений М.Ю. Лермонтова не имеют автографа в оригинале, при этом никто не оспаривает их авторства. В тезисах сторонников авторства указывается, что разночтения в копиях произведений Лермонтова – обычное явление [1, с.12]. Утверждая о непатриотичности стихотворения, "противники авторства Лермонтова выступают, прежде всего, с позиций политико-идеологических, что в корне меняет идею научного спора", - пишет В.А. Захаров [1, с.62]. Я.В. Погребная отмечает: "В этом преимущественно идеологическом поле спора об авторстве М.Ю. Лермонтова звучат довольно смелые утверждения: «не мог Лермонтов – патриот и русофил – назвать Россию немытой»" [1, с.131].
Версия об авторстве Бартенева опровергнута в статье известнейшего лермонтоведа О.В. Миллер [1, с.100], а также в работах Н.В. Сапрыгиной [1, с.168], Е.Л. Сосниной [1, с.193]. Предположения об авторстве Д.Д. Минаева названы совершенно бездоказательными В.А. Захаровым и Н.В. Маркеловым и др. Многие участники Круглого стола - О.В. Миллер, В.А. Захаров, А.В. Очман, Е.Л. Соснина, Я. В. Погребная и др., считают, что Лермонтов при своем несомненном патриотизме имел основания назвать Россию "немытой".
Ситуация с первоисточниками стихотворения подробно рассмотрена в работах О.В. Миллер, В.А. Захарова, А.В. Очмана, Я.В. Погребной [1]. "Подавляющее большинство лермонтоведов, принявших участие в работе Круглого стола, пришло к однозначному выводу: историко-филологический анализ стихотворения «Прощай, немытая Россия», основанный на применении современных методов исследования (имманентный анализ, интертекстуальный анализ, метод «слово – образ» и др.), показывает несомненное лермонтовское авторство произведения" - заключает И.В. Сафарова [1, с.15].
Однако конкретную ситуацию с разночтениями в источниках текста стихотворения "Прощай, немытая Россия" вряд ли можно отнести к обычной для поэзии М.Ю. Лермонтова. В редакционной статье сборника [1, с. 5] приведен список источников текста, согласный со списком источников из Лермонтовской энциклопедии:
1) публикация П.А. Висковатого 1887 г.; 2) публикация П.И. Бартенева – пушкиниста, основателя, издателя и редактора журнала "Русский архив" с примечанием: "Записано со слов поэта современником"; 3) копия Бартенева в письме к издателю П.А. Ефремову от 9 марта 1873 г.; 4) копия Бартенева на отдельном листе, посланная им Н.В. Путяте не позже 1877 г. (год смерти адресата), с припиской: "С подлинника руки Лермонтова".
Расположим их соответственно датировке. Разночтения выделены курсивом.
1. Письмо П.И. Бартенева П.А. Ефремову полностью впервые опубликовал М.Д. Эльзон в обстоятельной статье [2] "Об авторе стихотворения "Прощай, немытая Россия." ("Звезда", 2004 г. №2, с.206-209). Вот цитата из него:
"С рукописью Лермонтова произошла оказия: прежде, чем <была> кончена копия, её потребовала назад доставительница, г<оспо>жа Столыпина и обещалась списаться с Шангиреями.
Вот ещё стихи Лермонтова, списанные с подлинника.
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ,
Быть может, за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих ц< арей >
От их невидящего глаза, (курсив М.Д. Эльзона)
От их неслышащих ушей." (курсив М.Д. Эльзона).
2. Следующий по датировке источник текста - список, сделанный П.И. Бартеневым и направленный не позднее 1877 г. Н.В. Путяте, сотрудничавшему с журналом "Русский архив". После текста Бартеневым же сделана приписка: "С подлинника руки Лермонтова". Список был обнаружен и опубликован К.В. Пигарёвым (Изв. АН СССР, отд. лит. и языка 1955, т.14, вып.4):
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ
И вы, мундиры голубые,
И ты, покорный им народ.
Быть может за хребтом Кавказа
Укроюсь от твоих царей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
3. П.А. Висковатов 4. П.И. Бартенев
"Русская cтарина", 1887, №12, с.738 "Русский архив", 1890, №11, с.375
им преданный им преданный
хребтом стеной
Укроюсь вождей Сокроюсь пашей
Отметим - оба списка написаны Бартеневым с подлинника руки Лермонтова.
Рассматривая и сопоставляя эти разночтения трудно признать их обычными для публикации произведений М.Ю. Лермонтова. Не характерно для поэта:
1. Невероятно большое количество разночтений для такого короткого и важнейшего для поэта сочинения.
2. Вряд ли могли принадлежать Лермонтову слова из первого списка - "невидящего глаза", "неслышащих ушей" (зачем от них скрываться?), которые, естественно, сменились во втором списке и в публикациях на "всевидящего глаза", "всеслышащих ушей".
3. В комментарии к стихотворению (ПСС, т.1, 1957 г.) отмечается "неоправдано и множественное число слова "царей". Не характерна для Лермонтова и неполноценная рифма («царей - ушей»)".
4. Какие вожди обладали системой слежки - всевидящеми глазами, всеслышащими ушами? В толковых словарях приводится несколько значений слова "вождь": 1-глава племени, родовой общины, 2-военачальник, полководец, 3-общепризнанный идейный политический руководитель масс, 4-глава идейного течения, научного направления. Находим у Лермонтова: "И вождь сказал перед полками..." (Поле Бородина)
От каких вождей собирался укрыться поэт, уезжая из столичного Петербурга на Кавказ - в зону боевых действий? М.Д. Эльзон предположил [2]: "Очевидно, "царей" на "вождей" заменил из автоцензурных соображений М.И. Семевский."(редактор журнала "Русская старина").
5. Списков было два, новых не появилось, а новые разночтения в публикациях появились, то есть это явно не авторские варианты, а, вероятно, принадлежащие Бартеневу или согласованные с ним.
На эти и другие вопросы, которые можно задать по поводу разночтений, можно попытаться ответить только учитывая фразу из письма П.И. Бартенева П.А. Ефремову: - "С рукописью Лермонтова произошла оказия: прежде, чем< была> закончена копия, её потребовала назад доставительница г-жа Столыпина и обещалась списаться с Шангиреями."
По-видимому, г-жа Столыпина принесла автограф Бартеневу, не прочитав его предварительно. Бартенев начал читать стихотворение. В ужасе от первых услышанных слов, г-жа Столыпина забрала рукопись, не дав дочитать. Она могла опасаться, что Бартенев отнесет стихи жандармам. Как редактор, он должен был это сделать, он мог сам пострадать за недонесение. Комментируя "оказию", Я.В. Погребная замечает: "Возможно, причиной выступает именно «политический радикализм» стихотворения, который мог навредить хранителям, распространителям и доставителям, причем, не только в период правления Николая I, но и позже." [1, с. 138.].
Скорее всего, г-жа Столыпина уничтожила автограф стихотворения, а чтобы более не встречаться в Москве и не объясняться с опасным Бартеневым, отправила рукопись повести в Петербург.
Под названием "Юношеская повесть" (впоследствии - "Вадим") она вышла уже в октябрьском номере Вестника Европы за 1873 г. "Рукопись «Вадима» поступила в Музей, автограф стихотворения - нет...", - пишет М.Д. Эльзон [2]. Речь идет о Лермонтовском Музее в Петербурге. Вероятно, Бартенев не только не успел скопировать текст, а даже просто внимательно прочитать его до конца, что и стало в дальнейшем причиной появления разночтений. В первой строфе у Бартенева возникли сомнения только в одном слове и он позднее подбирал, какое определение могло быть ближе к оригиналу - послушный, покорный или преданный. Во второй, которую он успел пробежать только беглым взглядом, ему пришлось впоследствии по фрагментам восстанавливать в памяти, подбирать уже три слова: хребтом-стеной, укроюсь-сокроюсь, царей-вождей-пашей.
Анализируя ситуацию с публикациями, О.В. Миллер замечает: "И.Л. Андронников и С.А. Андреев-Кривич считали, что у Бартенева были сначала две копии, а на публикацию он решился, когда получил наиболее авторитетный текст. Но могло быть иначе, Бартенев мог произвольно вносить правку в единственный список." [1, с.104].
По-видимому, Бартенев всё-таки не произвольно правил текст, а был вынужден выбирать варианты из слов, близких по написанию, очертанию и смыслу к тем словам автографа, которые он не успел прочитать отчетливо. Так появилось слово "царей", которое никак не мог написать М.Ю. Лермонтов. Поскольку от "невидящего глаза" и "неслышащих ушей" скрываться нет нужды, во втором списке они естественно сменились на "всевидящие глаза" и "всеслышащие уши". Явно какие-то из разночтений принадлежат Бартеневу, который, таким образом, стал невольным "соавтором по разночтениям" Лермонтова. Тем не менее, Бартеневу удалось донести до потомков смысл, дух и ритм произведения.
Е.Н. Фадичева считает: "народ – послушный или преданный, или покорный; вождей или царей, или пашей; за хребтом Кавказа или за стеной Кавказа... однако все эти изменения не нарушают смысл стихотворения – он предельно ясен" [1, с.231].
Вероятно, Бартенев решился на публикацию невыверенного текста, так как не мог допустить утраты произведения Лермонтова, полагая, что если автограф обнаружится, то неточности будут исправлены. Только благодаря П.И. Бартеневу, подвижнику истории русской литературы, сохранилось одно из самых известных в русской поэзии стихотворений, которое по праву считается вершиной гражданской поэзии М.Ю. Лермонтова. Вполне возможно, и даже весьма вероятно, что в автографе такого короткого и такого важного для Лермонтова произведения никаких разночтений не было.
Учитывая условия копирования и появление в источниках текста явно не лермонтовских слов, надо внимательно подойти и к слову "немытая", вызывающему столь ожесточенные споры, по-видимому, не без оснований.
Спорное слово "немытая" стоит в заглавной строке - это определение, которое должно характеризовать ту сторону, ту грань России, которая тревожила поэта при прощании с ней. По всем канонам смысл заглавия, суть этого определения должен раскрываться в последующем тексте стихотворения. Поэт считает, что для описания этой грани России нужны и достаточны такие символы: Россия - страна рабов, страна господ; мундиры голубые, паши, всевидящие глаза, всеслышащие уши; послушный, покорный народ, стена Кавказа.
В тексте стихотворения поэт несколькими мазками наглядно и точно показал наиболее характерную, наиболее значимую для поэта сторону России эпохи Николая I, эпохи, которая была одним из самых мрачных периодов российской истории. В начале царствования Николай I отправил на виселицу пятерых декабристов, а сотни других - на каторгу. После расправы с декабристами он учредил Корпус Жандармов, основной задачей которого был гласный и негласный надзор за обществом с целью не допускать более образования кружков и союзов, подобных декабристским. Для такого надзора недостаточно одних жандармов, они привлекали в помощь целую армию тайных осведомителей. Для контроля печатного слова в 1826 году вышел цензурный указ, по которому запрещалось печатать всё, что имело какую-либо политическую подоплеку. Лермонтов прощается с Россией, в которой жандармы, паши держат под тотальным контролем мысли, речи и действия людей. Всевидящие глаза и всеслышащие уши доносят о всяком вольнодумстве. Образованные люди вынуждены скрывать от них свои мысли под страхом сурового наказания. Не смеет роптать и послушный, покорный народ. Это и есть страна рабов, страна господ. В такой духовно-порабощенной России нет места творчеству поэта. Поэт надеется сокрыться от унижения всевидящих глаз и всеслышащих ушей за стеной Кавказа, в зоне боевых действий, где нет доносительства, где даже перед ликом смерти дышится свободнее, чем в душной российской атмосфере. В тексте все символы-субъекты стихотворения связаны одной, наиболее важной для поэта, идеей - о подавлении свободомыслия в России, о механизме (мундиры голубые, паши, вездесущие глаза и уши) и результате подавления свободы (страна рабов, страна господ, покорный народ); других идей, других персонажей в стихотворении нет.
Соответствует ли определение "немытая" Россия тексту и теме стихотворения? Какова роль всевидящих глаз и всеслышащих ушей в "немытой" России? Следить за "немытостью"? или "мытостью"? Какова роль жандармов, как контролирующего и карательного органа, в "немытой" России - наказывать за немытость? или мытость? Как "немытость" связана с послушным народом? Точно ли это слово было в заглавии стихотворения? Уместно ли поэту назвать "немытой" родину, в которой народ страдает под гнётом жандармов и пашей, под унизительным надзором всевидящих глаз и всеслышащих ушей? Учитывая условия копирования, вполне допустимо предположить, что в оригинале могло быть другое слово, по смыслу более соответствующее теме и тексту стихотворения, но близкое по написанию! Так возникла версия - "немотная" Россия.
Надо особо отметиь, что до появления в открытой печати фразы из письма Бартенева "прежде, чем была закончена копия, её потребовала назад доставительница ...", появление версии "немотная" было невозможным, недопустимым. Ведь нельзя же было сомневаться в определении "немытая" Россия, которое считалось принадлежащим самому Лермонтову! И защитники авторства Лермонтова, естественно, должны были объяснять смысл слова "немытая" и доказывать его уместность в стихотворении.
"Немотный" - тихий, безмолвный, затаённый (устар.). "Немота" - отсутствие дара речи, неспособность говорить, немотствовать - безмолствовать (словарь Т.Ф. Ефремовой). Страдать "немотой" (словарь С.И. Ожегова). "Немотный" - страдающий немотой. Словообразование здесь происходит по типу: дремота-дремотный, немота-немотный. Несколько иной смысловой оттенок у слова "немой". Слово "немой", обыкновенно обозначающее эмоциональное состояние героя, встречается у М.Ю. Лермонтова 86 раз [4] - так часто, что его употребление можно считать своеобразной чертой лексики поэта. Вот несколько примеров:
-"Ужель мы только будем петь
Иль с безнадежием немым
На стыд отечества глядеть,
Друзья мои?", – спросил Вадим...
-душа моя в немом страданьи...
-в немом благоговеньи...
-толпа вздыхателей немых...
-в безумье мрачном и немом...
-в изумлении немом толпа раздвинулась...
-как та земля и мрачный и немой...
Версия "немотная Россия" впервые была опубликована в статье "С какой же Россией прощался Лермонтов?" [5], которая позднее была представлена на Круглом столе [1, c.47.].Во вступительной статье сборника отмечается: "из 25 исследователей, принявших участие в работе Круглого стола, двое (В. Ефимов, Г. Ефимов) выразили убеждение в том, что стихи знаменитого восьмистишия – лермонтовские, но слово немытая – не принадлежит поэту, т. к. первопубликаторами текста был плохо разобран доступный им автограф стихотворения, впоследствии утраченный. Вероятно, это слово немотная (немая)".[1, стр.15].
Руководитель проекта Круглого стола Е.Л. Соснина замечает: "исследователь из Ванкувера Валентин Ефимов выдвинул интересное предположение. Суть его заключается в том, что у Лермонтова могло быть написано не "немытая" Россия, а "немотная" (немая). Версия основана на том, что ошибки в восприятии стихов встречаются часто." [1, с.195].
Ошибки прочтения совершались и в условиях, вполне благоприятных для копирования рукописей, причем профессиональными каллиграфами-переписчиками. В примечаниях к поэме "Монго" [6] сообщается, что был исправлен явный дефект копирования: "Летят, склонившись над лукой, Два всадника лихим полётом... ". Переписчик не разобрал слово "намётом" (намёт - бег лошади галопом) и заменил его невозможным для Лермонтова - "летят... полётом" (см.: Семенов В.К. Об ошибке публикаторов поэмы Лермонтова "Монго"// "Рус. литература". 1977, №1, с.173)"
. Филолог из Одессы Н.В. Сапрыгина пишет: " гипотезу В. Ефимова нельзя сбрасывать со счетов, а следует рассмотреть самым внимательным образом,... смысловые акценты, вытекающие из предлагаемого им чтения строки Лермонтова... в целом не противоречат содержанию стихотворения и контекстам творчества Лермонтова... версия интересная и правдоподобная. Однако наш собственный взгляд отличается от точки зрения Ефимова." [1, с. 175].
Предположительно, в оригинале стихотворение выглядело так:
Прощай, немотная Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, послушный им народ.
Быть может, за стеной Кавказа
Сокроюсь от твоих пашей,
От их всевидящего глаза,
От их всеслышащих ушей.
В отличие от "немытой", эпитет "немотная" ясно и понятно связан логически с каждым словом, каждым символом в тексте стихотворения. Немотная Россия - это страна рабов, страна господ. Немота и рабство нерасторжимы. Рабы - немы. Немота - необходимое условие рабства и свидетельство рабства. Лермонтов не считает немоту России врожденной. Немота николаевской России - результат целенаправленных действий голубых мундиров, пашей, призванных не допустить появления и распространения вольнодумства. Всевидящие глаза и всеслышащие уши должны доносить о появлении непозволительных мыслей и действий, которые должны пресекаться и сурово наказываться, чтобы сохранять народ безропотным, послушным, не сознающим своего рабства, удобным для управления. Поэт надеется укрыться за стеной Кавказа от тотальной слежки, установившейся в России и невыносимой для свободного поэта.
"Немотная" - это главное, ключевое слово стихотворения. Оно объединяет, связывает, скрепляет остальной текст. Всего два слова "немотная Россия" - и это уже образ, по-лермонтовски точный, информационно и эмоционально насыщенный, понятный даже без последующих семи строк; образ, в котором суть России и корень российских бед. Остальные строки - это объяснение причины, механизма и цели немоты. Немотная Россия - диагноз состояния страны, вскрывающий основной недуг России, диагноз, поставленный поэтом, сочувствующим народу и глубоко озабоченным судьбой родины, насильственно превращенной в страну рабов, страну господ.
Биограф Лермонтова П.А. Висковатов считал, что стихи написаны поэтом перед отъездом на Кавказ в 1841 г. "в досаде на некоторых недоброжелателей не допустивших его отставки". Эта дата приводится и в Лермонтовской энциклопедии. Известный литературовед Г.П. Макогоненко полагает [7, с. 304-307], что "досада - более чем наивное объяснение появления стихотворения", и приводит мнение Б.М. Эйхенбаума, что "стихотворение связано с обнаружением кружка шестнадцати и высылкой всех членов этого кружка на Кавказ в 1840 году". Не соглашаясь с Висковатовым, Макогоненко считает, что Лермонтов, написавший проникновенные стихи о любви к Родине в начале 1841 г. не мог "спустя три-четыре месяца сочинить "инвективу" о "немытой России". Поэтому Макогоненко предлагает датировать стихи 1840-ым годом, когда "Лермонтов попал в руки «голубых мундиров» за дуэль", был арестован и выслан на Кавказ.
Предположение уважаемого Г.П. Макогоненко сомнительно. Вряд ли правомерно связывать дуэль и "страну рабов, страну господ", дуэль и "послушный народ", дуэль и "всевидящий глаз" и "всеслышащие уши" , а вот предполагаемая Б.М. Эйхенбаумом связь стихотворения с кружком 16-ти весьма и весьма возможна. Б.М. Эйхенбаум [8, с.27] сообщает: "Есть указания на то, что в 1839 г. Лермонтов был членом так называемого «кружка шестнадцати». Один из членов этого кружка, гр. Ксаверий Браницкий, издал в 1879 г. в Париже книгу «Les Nationalités slaves» («Славянские нации»); книга открывается большим предисловием, обращенным к другу, И.С. Гагарину, который был членом того же кружка. Вот что вспоминает здесь Браницкий: «В 1839 году в Петербурге существовало общество молодых людей, которое называли, по числу его членов, „кружком шестнадцати“. Это общество составилось частью из университетской молодежи, частью из кавказских офицеров. Каждую ночь, возвращаясь из театра или бала, они собирались то у одного, то у другого. Там, после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшей непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии и не существовало: до того они были уверены в скромности всех членов общества.»
Лермонтовед Э.Г. Герштейн в книге "Судьба Лермонтова" сообщает: "Кавказские офицеры"- это группа друзей по лейб-гвардии гусарскому полку, собиравшаяся часто на на квартире Лермонтова и Столыпина в Царском Селе. Пятеро — Лермонтов, Монго-Столыпин, Ксаверий Браницкий, А. Долгорукий и Андрей Шувалов — составили треть сообщества «шестнадцати» [9, с.161]. Б.М. Эйхенбаум полагает: "В этом кружке, по-видимому, горячо обсуждались философские и религиозные вопросы - не без влияния идей Чаадаева."[8, c.98]. Лермонтовед Э.Э. Найдич [10] пишет: "В кругу друзей Чаадаев давно занимал положение учителя, мудреца, «великого мужа». Только теперь выяснилось, что, по свидетельству И.С. Гагарина, столь популярный в России немецкий философ Шеллинг назвал Чаадаева «самым умным из известных ему умов». Очевидно, эту оценку знал Лермонтов, встречавшийся с И.С. Гагариным в кружке шестнадцати!" Э.Г. Герштейн считает [9, c.140], что "перекличка идей «Думы» Лермонтова с «Философическим письмом» Чаадаева подкрепляла мысль о влиянии московского мыслителя на петербургский кружок". В кружке велись споры о путях развития России, которые, очевидно, оживились с приездом из Европы в 1839 г. участника кружка князя И.С. Гагарина, хорошо знавшего Чаадаева. Ссылаясь на работы Э.Г. Герштейн, Найдич пишет: "Общение в кружке помогло Лермонтову кристаллизовать свои взгляды на судьбы России."
"Принадлежность к «кружку шестнадцати» не была для Лермонтова малозначащим эпизодом в его жизни, а определяла его отношение ко многим общественным и политическим вопросам,"- полагал публицист Н. Викторов [9, c.140].
Это был краткий, но интереснейший и важнейший для Лермонтова период его жизни, время споров и бесед с достойными образованными собеседниками, которых волновали те же вопросы, что и поэта. Проблемы личности и свободы личности, добра и зла, состояние общества в России и пути его развития, в свете идей "сумасшедшего" Чаадаева обсуждали, как сообщал Кс. Браницкий, "с полнейшей непринужденностью и свободою". Но Браницкий в то время недооценивал "III отделение собственной его императорского величества канцелярии", оно существовало, и действовало. Недаром ранее "великий князь Михаил Павлович, не любивший вообще этого «esprit de corps,..» (корпоративный дух) говорил, что «разорит это гнездо», то есть уничтожит сходки в доме, где они (Лермонтов и Столыпин) жили." [9, c. 161]. Вероятно, "всевидящие глаза и всеслышащие уши" выследили, определили участников, а "голубые мундиры и паши" нашли возможности организовать распад кружка.
Весной 1840 г. участники кружка были направлены по разным местам службы. К началу мая 1840 г., когда Лермонтов прощался с друзьями в доме Карамзиных перед отъездом на Кавказ, кружок уже распался. "Б.М. Эйхенбаум выдвинул три предположения. Либо члены кружка добровольно перевелись на Кавказ вслед за Лермонтовым, либо конспиративный кружок был раскрыт и члены его высланы на Кавказ, либо им «посоветовали» уехать", - сообщает Герштейн [9, с. 133]. Действительно, большинство из них в начале 1840 года было переведено в разные полки Отдельного кавказского корпуса. Тогда же А. Васильчикова и Сергея Долгорукого прикомандировали к Закавказской комиссии сенатора П.В. Гана, и только А. Шувалов и Кс. Браницкий получили назначения в Варшаву адъютантами фельдмаршала Паскевича. Ни в формулярных списках каждого из "шестнадцати", ни в приказах о награждениях и повышениях, ни в прочих официальных документах не было обнаружено никаких признаков репрессий или опалы членов кружка [9, с.134]. Григорий Гагарин "тоже едет на Кавказ, прикомандированный к Гану". Монго-Столыпин направлен в Нижегородский драгунский полк - "в его лета стыдно оставаться праздным", — отозвался о нем царь [9, c.137]. А 16 марта того же 1840 года П.А. Вяземский пишет родным: "Иван Гагарин назначен вновь к парижской миссии." Высочайший приказ о прикомандировании Фредерикса к Гребенскому казачьему полку был подписан 10 марта. В феврале произошла ссора Лермонтова с сыном французского посланника Эрнестом де Барантом и дуэль с ним. В марте—апреле - суд над Лермонтовым и Столыпиным за эту дуэль и высочайший приказ о переводе Лермонтова на Кавказ, подписанный 13 апреля [9, c. 139]. "Одновременность всех этих событий приводит к убеждению, что они связаны с раскрытием существования «кружка шестнадцати». Таким образом, обращение к более глубокому слою архивных материалов опрокинуло мой первоначальный вывод о добровольном разъезде «шестнадцати» из Петербурга. Очевидно, надо принять третий вариант гипотезы Б.М. Эйхенбаума: им «посоветовали» уехать", - делает вывод Э.Г.Герштейн [9, с. 139].
Показательного разгона кружка не было, все обставлялось, как цепь случайных событий и служебной необходимости. "Кстати" оказалась и дуэль поэта с Баррантом. "Перед отъездом на Кавказ Лермонтов написал стихотворение «Тучи». В.А. Соллогуб рассказывал в 1877 г. П.А. Висковатову, что это стихотворение было написано на квартире у Карамзиных, у «Соляного городка», против Летнего сада. В этот же период была, вероятно, написана политическая эпиграмма «Прощай, немытая Россия».", - предполагает Б.М. Эйхенбаум [8, с. 331].
Лермонтов выехал из СПб на Кавказ прямо из дома Карамзиных в период с 3 по 5 мая. В стихотворении "Тучи" поэт, возможно, размышляет, действительно ли дуэль была причиной его ссылки - было это "судьбы ли решение, зависть ли тайная, злоба ль открытая...?"
Э.Г. Герштейн считает, что "дело было, конечно, не в дуэли самой по себе, тем более что Лермонтов выстрелил в воздух; дело было в том, что за Лермонтовым утвердилась репутация «беспокойного человека». Николай I во время поездки в июне 1840 г. пишет в письме к супруге о ссылке поэта: "Счастливый путь, г. Лермонтов, пусть он, если это возможно, прочистит себе голову..." [9, c. 62]. "И если участник кружка, князь М.Б. Лобанов уверенно говорит, что причиной вторичной высылки Лермонтова на Кавказ послужил воодушевлявший его «дух независимости и безграничной свободы», мы можем ему поверить" [9, c. 176].
Вероятно, по пути на Кавказ, получая сведения о разъездах участников кружка и анализируя эти вести, Лермонтов сделал вывод, что распад кружка не случаен, что кружок был обнаружен, участники определены, за ними велась слежка и, чтобы их разобщить, они были направлены под различными предлогами (частью "добровольно") из Петербурга по разным адресам службы. Очаг свободы мыслей, споров, мнений среди бескрайней "страны рабов, страны господ" был уничтожен. Мыслить и обсуждать идеи в России запрещено. Б.М. Эйхенбаум приводит [8, c.8] слова А.И. Герцена, бывшего студентом Московского университета в одно время с Лермонтовым: "Вынужденные молчать, сдерживая слезы, мы научились, замыкаясь в себе, вынашивать свои мысли — и какие мысли!.." Причиной первой ссылки поэта было наказание за "непозволительные" стихи "На смерть поэта", формальной причиной второй ссылки в 1840 г. была дуэль с Баррантом, причиной третьей в 1841 г. было окончание отпуска, ранее продленного. Во всех трёх случаях не было необходимости в тайном надзоре вездесущих глаз и ушей.
Предположение Б.М. Эйхенбаума, что "стихотворение связано с обнаружением кружка шестнадцати и высылкой всех членов этого кружка на Кавказ в 1840 году" подтверждается и тем, что только в этих событиях сыграли свою роль "всевидящие глаза и всеслышащие уши", и оно становится еще более убедительным в связи с версией "немотная" Россия.
Н.Е. Купцова [1, c.89] отмечает: "Две финальные строки стихотворения «Прощай, немытая Россия» дают понимание того, чем так сильно был оскорблён Лермонтов - ощущением «несвободы» от постоянной слежки. Ущемление своей свободы Лермонтов всегда воспринимал очень остро."
Это верно, но "несвобода" - это идея всего стихотворения, начиная с первой строки, причём, Лермонтов переживал за "несвободу" всей России, а не только за свою.
Тема свободы и подавления свободы не впервые появляется у Лермонтова в этом стихотворении, а проходит лейтмотивом через всё творчество поэта. Ещё совсем юный Лермонтов поэтическим чутьём ощущал гнетущую обстановку несвободы в России, в которой вязнут и глохнут всякие желания мыслить, говорить, действовать:
К чему глубокие познанья, жажда славы,
Талант и пылкая любовь свободы,
Когда мы их употребить не можем.
...
Так пасмурна жизнь наша. Так недолго
Её однообразное теченье...
И душно кажется на родине,
И сердцу тяжко, и душа тоскует...
("Монолог", 1829)
15-летний поэт понимает, что говорить открыто о таких своих наблюдениях опасно. Однако молчание означает для него моральное угнетение, рабство, приносит ему страдания, принуждая к эзопову языку:
Там стонет человек от рабства и цепей!
Друг! этот край... моя отчизна!
Ах! если ты меня поймёшь,
Прости свободные намеки;
Пусть истину скрывает ложь;
Что ж делать? - все мы человеки!
("Жалоба турка", 1829)
Вступая в жизнь общества и наблюдая реальную обстановку в обществе окружающих его образованных и обеспеченных людей, он глазами проницательного поэта-реалиста видит результаты подавления свободы - апатию, безразличие и полное нежелание изменить жизнь к лучшему:
Печально я гляжу на наше поколенье!
Его грядущее - иль пусто, иль темно,
...
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы;
Перед опасностью позорно-малодушны,
И перед властию - презренные рабы.
("Дума", 1838)
Лермонтов видит, что образованные слои общества смирились и свыклись со своим рабским состоянием. Стихи проникнуты болью, печалью, недоумением, несогласием с бесплодным проживанием на земле:
Толпой угрюмою и скоро позабытой
Над миром мы пройдем без шума и следа,
Не бросивши векам ни мысли плодовитой,
Ни гением начатого труда.
("Дума", 1838)
В этих стихотворениях показано застойное, дремотно-немотное состояние российского общества, для которого позднее Лермонтов нашёл поэтический образ - "немотная Россия".
В статье видного лермонтоведа Э.Э. Найдича убедительно показана [10] тесная духовная связь Лермонтова с другом Пушкина, зачинателем философии в России П.Я. Чаадаевым. Мало кто из современников так знал, понимал и разделял идеи Чаадаева, как Лермонтов, особенно после гонений властей на Чаадаева за "Философические письма" и неприятия даже друзьями ряда идей, изложенных в этих письмах. Найдич доказывает, что именно П.Я. Чаадаеву посвящены стихи Лермонтова:
Великий муж! здесь нет награды,
Достойной доблести твоей!
Её на небе сыщут взгляды
И не найдут среди людей.
В стихотворениях Лермонтова о России, его заметках о национальном развитии страны, обнаруживается соприкосновение с воззрениями Чаадаева. Найдич приводит целый ряд примеров, когда мысли поэта, совпадающие с чаадаевскими, воплощались и были развиты Лермонтовым в стихах "Монолог", "Спор", "Родина", "Дума". Найдич особо отмечает: "В стихотворении «Прощай, немытая Россия» (1840 или 1841) за точным определением «страна рабов, страна господ» следуют «голубые мундиры», «всевидящие глаза», «всеслышащие уши». Что касается горьких слов «и ты, им преданный народ» (в другом списке «и ты, покорный им народ»), то они перекликаются с одним из афоризмов Чаадаева: «Горе народу, если рабство не смогло его унизить, такой народ создан, чтобы быть рабом.»"
Однако взгляды Лермонтова на условия рабства в России отличаются от чаадаевских. Чаадаев считает, что укоренению рабства в России способствует православная церковь, зависимая от светских властей, и обслуживающая их. Католическая церковь на Западе управляется Папой Римским и менее зависима от европейских монархий, дает больше духовной свободы своей пастве, допускает развитие философской и религиозной мысли.
Однако дело не только в церкви - на Западе нет той цензуры, нет и тотального надзора за обществом, как в России. Участник кружка 16-ти, польский магнат Ксаверий Браницкий считал 111-е отделение "самой сложной, самой гнусной машиной угнетения, под какой когда-либо страдало человечество." Браницкий, не желавший скрывать свои мысли, в 1845-м году эмигрировал и в 1854 г. принял французское гражданство. Немецкий философ Фридрих Шеллинг, изучавший проблемы добра и зла, свободы личности и насилия и др., считал Чаадаева умнейшим из известных ему людей, а в России Чаадаев был объявлен сумасшедшим, ему был запрещено писать статьи. Разделявший взгляды своего учителя князь И.С. Гагарин позднее принял католицизм и эмигрировал во Францию.
Из "Философического письма" известно и такое высказывание П.Я. Чаадаева: "В чужих краях, особенно на Юге, где люди так одушевлены и выразительны, я столько раз сравнивал лица своих земляков с лицами местных жителей и бывал поражён этой немотой наших лиц." (курсив мой) Вероятнее всего, именно это вдумчивое наблюдение Чаадаева, которого Лермонтов почитал своим духовным учителем, было схвачено, развито и преобразовано Лермонтовым в поэтический образ "немотная Россия". Лермонтов увидел, что немота лиц - только внешнее проявление глубинной, всепроникающей немоты российского общества, которая представляет собой наиболее характерную, наиболее устойчивую черту России, поддерживаемую властями и определяющую её судьбу на многие годы.
В событиях, связанных с кружком 16-ти, Лермонтов воочию увидел механизм подавления очагов свободомыслия - глаза и уши выслеживают появление недопустимых мыслей и их обсуждение; суровое наказание за них обрекает общество на молчание, немоту, на рабскую покорность, а народ, не получающий живительных знаний, - на безропотное послушание. В "покорности незнанья" послушный народ осудил жить не Создатель, а светские власти - голубые мундиры, паши. Общественный деятель и философ Ю.Ф. Самарин записывает в дневнике мнение Лермонтова о современном состоянии России: "Хуже всего не то, что известное количество людей терпеливо страдает, а то, что огромное количество страдает, не сознавая этого."
Лермонтов, с юных лет размышлявший о несвободе, о рабстве в России, в этом стихотворении впервые показал основной источник рабства в России - жандармы, паши, вездесущие глаза и уши, т.е. структуры,созданные государством. Но при этом он не указал на монархию, вероятно, не считая её безусловным источником рабства. В европейских монархиях, где не было структур, подобных 111-му отделению, не было и такого подавления человека. Существующие до сего времени европейские монархии Дании, Великобритании, Норвегии, Швеции и др. служат как раз примерами, где уважается свобода личности. Лермонтов, в отличие от своего учителя Чаадаева, не обозначает и роль православной церкви в духовном порабощении народа.
В контексте "немотной" России иначе видится подход к выбору определений из предложенных Бартеневым - предпочтительнее "покорный", либо "послушный", чем "преданный" народ. А.В. Очман [1, c. 128] отмечает: "«Послушный» и «покорный» в разнообразных вариациях типичен для Лермонтова-поэта."
Действительно, вот примеры:
"Закону строгому послушный..."
"Стыдися торговать то гневом, то тоской послушной..."
"у стен покорной Вены..."
"Когда б в покорности незнанья нас жить Создатель осудил..."
"Веленьям власти благотворной/ Мы повинуемся покорно/ И верим нашему царю..."
Л.А. Ходанен [1, c. 241] считает: " Можно согласиться с мнением о том, что слово «преданный», замененное на «покорный», «послушный» меняет акценты, усиливая семантику зависимости."
О.В. Миллер [1, c. 101] пишет: "Посетив Россию в 1839 году, французский путешественник А. де Кюстин писал: «Я видел в России людей, краснеющих при мысли о гнёте сурового режима, под которым они принуждены жить, не смея жаловаться; эти люди чувствуют себя свободными только перед лицом неприятеля; они едут на войну в глубине Кавказа, чтобы отдохнуть от ига, тяготеющего на их Родине.»" Далее Миллер отмечает: "Удивительно, насколько эти строки созвучны стихотворению Лермонтова."
Добавим, что эта фраза характеризует немоту России, эти люди краснеют не от немытости. В этой же книге де Кюстин замечает: "Россия - нация немых", и пишет о немоте вельмож, которые боятся говорить, опасаясь доносов от собеседника - т.е. они, по сути, тоже рабы.
История подтвердила, насколько глубоко и точно Лермонтов определил наиболее характерную черту, сущность России. Спустя столетие после гибели Лермонтова Россия по-прежнему страдает немотой. В книге "Записки об Анне Ахматовой" Л.К. Чуковская рассказывает, что во время войны, находясь в эвакуации в Ташкенте, Анна Ахматова в кругу друзей прочитала свои стихи "Родная земля" и спросила, что мы думаем о возможности напечатания. Лидия Корнеевна отвечает: "Я опасаюсь глагола немотствовать. «Хворая, бедствуя, немотствуя на ней...» Почему же немотствуя - спросит редактор. Хворая, ну люди всюду и везде хворают. Бедствуя - ну это война, немцы виноваты. А немотствуя? Наш строй, как известно, обеспечивает гражданам свободу слова. Впрочем, редактор и цензор могут, на счастье, и не догадываться, что означает - немотствовать. Русского языка они ведать не ведают, им знакомы 300 газетных слов, остальные в тумане."
Заметим, что стихи "Родная земля" были опубликованы лишь в 1968 году, через 26 лет после прочтения, что подтверждает немоту России, а не декларируемую свободу слова.
Один из явных, наглядных показателей российской немоты - эмиграция. От Курбского, Герцена, Огарёва до последующих нескончаемых волн эмиграции. В мировой истории не было ничего подобного "философским пароходам", когда несколько сот наиболее образованных ученых, профессоров, экономистов, юристов, философов, врачей, инженеров, литераторов были высланы из страны. Они немало способствовали развитию искусства, науки и техники в странах, их принявших [11]. Троцкий сказал, что расстрелять их пока не было повода, а терпеть было невозможно. Высланным, как оказалось, еще повезло - вскоре стали арестовывать и расстреливать практически без повода.
Прощание с Россией написано в характерном для поэта стиле - размышление, монолог, разговор с собой, как и многие его стихи - "Новгород", "Монолог", "Поэт", "Дума". Здесь ответ на вопросы, которые ранее задавал себе Лермонтов. Почему "душно кажется на Родине", "зачем вы мужеством упали", почему "поэт свое утратил назначенье", почему "его грядущее иль пусто, иль темно"? И вот ответ: потому, что Россия больна, покалечена немотой. Это уже не взгляд поэта-романтика, а сформулированный мыслителем вывод из своих раздумий, неутешительный диагноз современного состояния российского общества, которое не созрело для перемен, для свободы. Ранее он писал об отдельных проявлениях рабства - "там стонет человек от рабства и цепей!", "мы ... перед властию - презренные рабы", объясняя рабство свойствами личности. Здесь Лермонтов указал другую причину рабства - подавление свободы личности, свободомыслия властями (голубые мундиры, паши, их всевидящий глаз и всеслышащие уши) и впервые называет всю Россию страной рабов, страной господ. Но это не "гневная инвектива" и не "обращение к официальной России", а монолог - прощание с любимой, но пораженной тяжким недугом Родиной, в которой нет места свободному думающему поэту. Ему отказали в отставке, отняв возможность посвятить себя литературе - делу, для которого он был рожден. В этих стихах - печаль, боль и сострадание гражданина, понимающего невозможность изменить свою страну. Ему остается только "укрыться за стеной Кавказа" от вездесущих глаз и ушей. Позднее, в 1841 г. на Кавказе, он напишет: "Я ищу свободы и покоя, я б хотел забыться и заснуть..."
В литературе до и после Лермонтова показаны неприглядные стороны российской жизни - гнёт властей и произвол чиновников, - "в России две беды - дураки и дороги", "В судах черна неправдой черной ... , безбожной лести, лжи тлетворной ...и всякой мерзости полна" (А.С. Хомяков), "В России чтут царя и кнут" (А. Полежаев) и др. Это всё очевидные проявления пороков, многочисленных видов "немытости". Лермонтов же указал на стержневую проблему России - немоту общества, невозможность открыто и громко сказать о пороке - немытости, без чего порок не может быть исправлен. Позднее Салтыков-Щедрин напишет: "При открытом обсуждении не только ошибки, но самые нелепости легко устраняются." Россия, изображённая в произведениях Радищева и Гоголя, Полежаева и Салтыкова-Щедрина, Некрасова и Достоевского, точно и зримо представляется по Лермонтову в образе немотная Россия.
Однако канонический текст стихотворения в Лермонтовской Энциклопедии гласит: "Прощай, немытая Россия..." Участники Круглого стола, сторонники авторства Лермонтова объясняют не только использование поэтом слов "страна рабов, страна господ", "голубые мундиры", "паши", "всевидящий глаз" и "всеслышащие уши"; им приходится объяснять и доказывать уместность вызывающего особые споры определения "немытая" Россия. Современный «Словарь русской идиоматики» выстраивает такой синонимический ряд: «немытый – аморальный, безнравственный, бесстыжий…, порочный, не очищенный от грязи,… неблагопристойный» [1, с.13]. "Выяснить с предельной точностью подтекстность российской «немытости» в лермонтовской подаче – задача из труднейших. В первом же приближении, видимо, должно подразумевать: неопрятная, нецивилизованная Россия – упрёк в устах истинного, искреннего патриота Отечества вполне допустимый", - отмечает А.В. Очман [1, c.128]. Лермонтовед Т.Г. Динесман [12] пишет: "Оскорбительно-дерзкое и вместе с тем проникнутое душевной болью определение родной страны «немытая Россия» представляло собой ... историческую характеристику, вместившую в себя всю отсталость, неразвитость, иначе говоря нецивилизованность современной поэту России." "Немытый" - не самый распространенный эпитет поэтического слога... не случайно понятие "немытая Россия" включает в себя множество смыслов... разные читатели открывают для себя разное смысловое наполнение этого словосочетания", - cчитает Е.Л. Соснина [1, c. 197,213] и в качестве подтверждения "немытости России" приводит стихотворения многих поэтов от Н.М. Языкова и Д.Д. Ахшарумова до С.А. Есенина и М.А. Волошина. Эти поэты рисуют реальные жизненные ситуации, обнажающие неприглядные стороны российской действительности.
Многозначность, неопределенность, размытость определения "немытая" позволяет каждому человеку иметь своё видение, своё понимание "немытости" и для него нет особой нужды объяснять немытость России. Условия жизни в России дают достаточно причин считать Россию "немытой". Для пояснения смысла метафоры "немытая" Россия комментаторами использованы понятия - отсталость, неразвитость, неопрятность, нецивилизованность, бедственное состояние. Толкование определения "немытая" Россия, предлагаемое читателями и комментаторами, даёт представление о социально-экономической стороне николаевской России.
Но об этой ли стороне России идет речь в стихотворении?
Россия многогранна. Об одной её грани Лермонтов пишет: "Я родину люблю, и больше многих...", или:- "Люблю отчизну я..." И далее поэт поясняет, какие образы "шевелят в нём отрадные мечтанья", трогают его душу - "степей холодное молчанье, её лесов безбрежных колыханье..." Другую Россию - ту, с которой прощается поэт, он изображает рядом символов - это страна рабов, страна господ, мундиры голубые, паши, послушный (покорный) народ, всевидящий глаз, всеслышащие уши, стена Кавказа. Он считает, что этих символов достаточно, чтобы понять, какую Россию он покидает. Могут ли эти символы пояснить, раскрыть смысл определения "немытая Россия"?
Какую роль могут играть обозначенные поэтом всевидящий глаз и всеслышащие уши в немытой России - следить за немытостью, - неразвитостью, бедственным состоянием, отсталостью, неопрятностью? А жандармы, как контролирующий и карательный орган, должны кого-то наказывать за неразвитость, отсталость? или поощрять? Народ послушен, значит покорно выполняет указания властей - пашей и жандармов. А нецивилизованность, неопрятность и неразвитость - это результат его послушания в немытой России? Поэт прощается с немытой Россией , то есть с её неразвитостью, бедственным состоянием, неопрятностью, а намерен укрыться от всевидящего глаза, который почему-то нетерпим поэтом; потому ли, что видит в России всю эту немытость?
Ясно, что символы, данные поэтом, логически не связаны с определением "немытая Россия". Поэтому комментаторы вынуждены объяснять немытость, как отсталость, неопрятность и т.д., то есть понятиями, не имеющими отношения к тексту. В трактовке комментаторов определение "немытая Россия" понятно и доходчиво характеризует материальную сторону жизни России. Тем более, что оно освящено известным с 1890 г. высказыванием В.Г. Короленко: "Ярко и сильно. Лермонтов умел чувствовать как свободный человек, умел и изображать эти чувства." Т.Г. Динесман [12] полагает, что "слова «немытая Россия» закрепились в сознании многих поколений русских людей как афористическое выражение бедственного состояния родины". Эти слова стали привычным штампом потому, что бытовая, материальная сторона жизни близка каждому читателю. Их смысловое содержание подсознательно переносится на весь текст, создавая впечатление целостности. Но метафора "немытая" Россия не поясняется символами этого стихотворения, поэтому она в нём неуместна. Слово "немытая" труднообъяснимо в контексте стихотворения потому, что чужеродно для этого стихотворения, поясняется не поэтом, не текстом стихотворения, а читателями и комментаторами. Символы же недвусмысленно указывают, что в стихотворении речь идёт о другой стороне жизни России - о тотальном надзоре, подавлении свободомыслия, духовном порабощении народа, которой соответствует метафора - немотная Россия. Это определение России логически точно, просто и убедительно связано со всеми символами в их взаимодействии.
В стихотворении о родине, в которой послушный народ страдает под гнётом голубых мундиров и пашей, под унизительным надзором всевидящих глаз и всеслышащих ушей эпитет "немытая" не поясняется текстом, не соответствует теме произведения, а без обстоятельного объяснения звучит "оскорбительно-дерзким", "чрезвычайно хлёстким", "обидным". Поэт не мог использовать эпитет "немытая" не по причине своего патриотизма, а по неуместности эпитета, нелогичности, несовместимости с остальным текстом. Многие задаются вопросом: мог ли патриот Лермонтов критиковать Россию, имея ввиду слово "немытая"? Так ведь каждый символ этого стихотворения - критика, жесткая, конкретная, понятная! Может ли быть более суровой критикой для свободолюбивого поэта, чем признание родины страной рабов, страной господ? Даже послушный, покорный народ при всём сочувствии к нему - тоже критика! А вот "оскорбительно-дерзкий" эпитет "немытая" без адекватного его объяснения - не критика. Критика должна быть конкретна. Неопределенность, необходимость толкования доводами, выходящими за рамки темы стихотворения, многозначность, размытость, обращают этот "оскорбительно-дерзкий" эпитет в обычную брань, неприемлемую для поэта. "В порядочном обществе и в порядочной книге явная брань не может иметь места." Этими словами Лермонтов объяснял читателям, что образ Печорина создан на основе глубокого недовольства современностью", - пишет Б.М. Эйхенбаум об убеждениях поэта [8, с.258].
Особенно неуместно место метафоры "немытая Россия". Вряд ли есть в довольно обширной "прощальной" поэзии стихотворение, где сразу после первого слова "Прощай!.." следует ещё ничем не мотивированное "оскорбительно-дерзкое" или "чрезвычайно хлесткое" обращение. Совершенно неоправдано сравнение с монологом Чацкого, который сначала очень обоснованно изложил свои претензии к присутствующим, а потом, воскликнул, обращаясь не к ним, а к себе: "Вон из Москвы!", не оскорбляя при этом ни их, ни Москву. Чтобы как-то оправдать оскорбительно-дерзкое начало, стихотворение вынужденно подается как "гневная инвектива",(Т.Г Динесман[12]) как "одномоментная гневная вспышка-всплеск, исключающая оттенки и детали, процесс долговременного размышления, анализа и синтезирования «ума холодных наблюдений»" - А.В. Очман [1, c. 121].
Определение "немытая Россия" чужеродно не только в конкретном стихотворении, но и во всём творчестве поэта. Эпитет "немытая" Россия позволил в советское время отнести Лермонтова в ряды борцов с самодержавием. Но вот В.А. Захаров справедливо возмущается: "Лермонтов никогда революционером не был! И не имел никаких революционных настроений. Это советский идеологический бред... он нигде открыто не выступал против государства, в котором жил, против его внутренней и внешней политики" [1, c. 75,73]. "Лермонтов был ярко выраженным патриотом. Скорее, его можно было бы упрекнуть в некотором налете шовинизма, иногда проглядывавшем в его творчестве и личном поведении"- уверена Э.Г. Герштейн [9, c. 150].
В ранних произведениях Лермонтова ощущаются не только налет шовинизма, но и монархические, имперские нотки. Лермонтов с раннего детства воспитывался в атмосфере почитания родины. В родственных семействах Столыпиных и Мордвиновых было немало крупных чиновников, верой и правдой служивших царю и отечеству, которым в то же время не были чужды понятия свободы. Поэт предрекает беды России, если будет разрушена монархия:
Настанет год, России черный год, когда царей корона упадёт... ("Предсказание", 1830)
Юный романтик Лермонтов гордится победами русского оружия:
Однако же в преданьях славы
Всё громче Рымника, Полтавы
Гремит Бородино. ("Поле Бородина", 1830-31)
В поэме "Исмаил-Бей", ч. 3:
Какие степи, горы и моря
Оружию славян сопротивлялись?
И где веленью русского царя
Измена и вражда не покорялись?
...
Настанет час — и новый грозный Рим
Украсит Север Августом другим. (1832)
В стихотворениях наполеоновского цикла Лермонтов, высоко оценивая личность Наполеона, отмечает:
Ты побежден московскими стенами... (1829)
Поэт осуждает поляков, восставших против правления Николая I:
Вам солнца божьего не видно
за солнцем русского царя.
...
Так нераздельны в деле славы
Народ и царь его всегда.
Веленьям власти благотворной
Мы повинуемся покорно
И верим нашему царю! ("Опять, народные витии...", 1835)
В этих произведениях явственно звучит прославление военных побед монархической России, а не упрёки в отсталости. Лермонтов не считал Россию отсталой, нецивилизованной, неразвитой по сравнению с Европой:
Не так ли ты, о европейский мир,
Когда-то пламенных мечтателей кумир,
К могиле клонишься бесславною главою... ("Умирающий гладиатор", 1836)
Он хотел гордиться Россией. Разве можно "немытой" России прочить роль нового грозного Рима ? А такая идея в то время бродила в российском обществе. После суворовских походов по Европе, поражения Наполеона и проследования русской армии по европейским столицам, появления её в Париже, Россия стала играть настолько важную роль в европейских делах, что прослыла жандармом Европы. Мог ли поэт, воспевающий победы русского оружия, лейб-гвардии гусарский офицер, оскорбительно-дерзко, брезгливо назвать Россию "немытой" без адекватного объяснения? Скорее, он вполне мог вызвать на дуэль за такое высказывание. Позднее, после личного участия в боевых действиях, Лермонтов уже без юношеского восторга напишет: "ни слава, купленная кровью, ни полный гордого доверия покой, ни тёмной старины заветные преданья не шевелят во мне отрадного мечтанья..." Тема немытости России также "не шевелит ... отрадного мечтанья" Лермонтова. У него нет стихотворений, посвящённых тяготам материального бытия - отсталости, нецивилизованности, неразвитости России.
Поэта волнуют личность, душа, чувства, мысли, характеры. Отсюда наполеоновский цикл, исповеди, как отдельные произведения, так и встроенные в поэмы, - "Монолог", "Дума", "Боярин Орша", "Парус", "Последний сын вольности", "Завещание" и многие-многие другие произведения поэта посвящены проблемам личности.
Кто толпе мои расскажет думы? Я - или Бог - или никто! ("Нет, я не Байрон...", 1832)
Я.В. Погребная полагает: "Центральные лермонтовские антиномии «время – вечность», «смерть – жизнь», «земля – небо», «судьба – свобода», «действие – покой», выражают положение человека, находящегося в состоянии поиска и саморазвития, определяющего свое место в мироздании и цели в жизни по отношению к полюсам именно этих антиномий..." [1, c.152]. Эта сфера интересов никак не связана с немытостью, для неё нужна возможность свободно обсуждать проблемы личности в обществе. В немотной России, где мысли под надзором вездесущих глаз и ушей, под контролем пашей и жандармов, такой свободы нет.
Наконец, Лермонтов-художник, романтик, эстет, поэт - гений воздушных образов, в его изображении привлекателен даже гений зла - Демон.
Обычный вид, бытовую сцену, пейзаж Лермонтов не опрощал, не приземлял, а возвышал до видения. Его стихи "видений полны", в них он рисовал не тоскливую реальность, а мысленно создаваемые образы. Лермонтов мог написать [13] в письме Е.А. Арсеньевой: "Дорога была прескверная..." И совершенно по-другому выглядит дорога в его стихах: "Просёлочным путем люблю скакать в телеге..." Писатель и тонкий литературный критик В.В. Розанов [14] восхищается: "В Споре (1841) даны изумительные, никому до него недоступные ранее описания стран и народов:
Дальше - вечно чуждый тени
Моет желтый Нил
Раскаленные ступени
Царственных могил.
..................
И, склонясь в дыму кальяна
На цветной диван,
У жемчужного фонтана
Дремлет Тегеран.
Невозможно даже переложить в прозу - выйдет бессмыслица." В другой статье [14] В.В. Розанов снова поражается: "В четырёх строчках это не образ, но скорее идея страны... И какая воздушность видения!" Разве можно представить, что у Лермонтова, создавшего такие воздушные образы чуждых ему стран, в думах о своей Родине при прощании с ней мог мысленно возникнуть чудовищный образ - "немытая Россия"? Cтихотворение "Тучи" - тоже прощание с родиной, написанное во время прощального вечера в доме Карамзиных, из которого он отъезжал в ссылку на Кавказ в 1840 г., поэт читает друзьям со слезами на глазах. Чувствуя, понимая, осознавая себя изгнанником, он уезжает "с милого севера в сторону южную", а не из немытой России.
Поскольку автограф стихотворения Лермонтова о прощании с Россией не обнаружен, имеющиеся списки содержат целый ряд разночтений , то обсуждение этого гениального произведения носит весьма острый полемический характер с массой спорных, интересных, ошибочных, а подчас и клеветнических мнений.
Возможно, многострадальная судьба стихотворения М.Ю. Лермонтова о прощании с Россией предсказывалась им - провидцем в другом, раннем стихотворении - "Слава" (1830-31):
Я не страшился бы суда,
Когда б уверен был веками,
Что вдохновенного труда
Мир не обидит клеветами;
Что станут верить и внимать
Повествованью горькой муки
И не осмелятся равнять
С земным небес живые звуки.
. Есть основания надеяться, что гипотеза "немотная Россия" позволит решить ряд спорных вопросов и скорректировать понимание нюансов творчества и личности поэта.
Великолепный лирик, певец русской природы и философ Ф.И. Тютчев полагал:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить;
У ней особенная стать -
В Россию можно только верить.
А вот М. Ю. Лермонтов хотел понять Россию.
Для веры размышления не нужны, даже вредны; они дают почву сомнениям, подрывая веру. В николаевской России самостоятельные мысли предосудительны. О стихотворении Лермонтова "На смерть поэта" шеф жандармов А.Х. Бенкендорф доносит царю - это "бесстыдное вольнодумство, более, чем преступное". Власти показали, что в России вольнодумство недопустимо и отправили поэта в ссылку на Кавказ.
Лермонтов с юных лет думал о России, путях её развития, о своём месте в ней, как поэта; эти мысли прослеживаются в произведениях - "Предсказание", "Монолог", "Жалоба турка", "Поэт", "Дума" и других. Однако впервые эти мысли соединились и вылились в изумительно краткий и поразительно ёмкий поэтический образ - "немотная Россия". Это стихотворение - квинтэссенция, итог раздумий поэта, это - разговор с собой, в нём сострадание и грусть, неутешительный диагноз состояния России. Это не "гневная инвектива" и не "обращение к официальной России", а прощание с любимой, но безнадёжно больной Родиной. В отличие от тайного советника Ф.И. Тютчева поручик М.Ю. Лермонтов дал своё понимание России, гениально-краткую и точную характеристику сущности российского общества, подтвержденную последующей историей.
Литература:
1. Проблема авторства стихотворения "Прощай, немытая Россия" с точки зрения современной филологической науки. Сборник материалов международного Круглого стола. 12 мая 2017 г. ekatalog.lplib.ru/elb/2017/sbornik_pyatigorsk_2017.pdf
2. Эльзон М.Д. Об авторе стихотворения "Прощай, немытая Россия..", Звезда, 2004, N2, с. 206-209.
3. Кутырёва А. А. Кто был автором стихотворения «Прощай, немытая Россия»? – Лермонтов. Тайны жизни и творчества. Под. ред. Д. А. Алексеева. М., 2014. С. 188-195.
4. Лермонтовская энциклопедия. Алфавитно-частотный словарь. С. 717-747.
5. Ефимов В.В. С какой же Россией прощался М. Ю. Лермонтов? http://nivalent.blogspot.ca/2016/06/blog-post.htmlДата обращения 02.06. 2017
6. Монго. Поэма М.Ю. Лермонтова. ПСС в 2-х т. Сов. писатель. 1987. N 457.
7. Макогоненко Г. П. Пушкин и Лермонтов. 1987, с. 304-307.
8. Эйхенбаум Б. М. Статьи о Лермонтове. М., Л., 1961, с. 98.302
9. Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова, Кружок 16-ти, --------
10. Найдич Э. Э. Этюды о Лермонтове, И все-таки Чаадаев. СПб, Худ. Лит. 1994, с. 81, 88-93.(80-95)
11. Российские ученые и инженеры в эмиграции. Т. Ульянкина. М, 1993.
12. Динесман Т.Г. «Прощай, немытая Россия», стих. Лермонтова (1841) // ЛЭ. М.: «Советская энциклопедия», 1981.С. 452.
13. Мануйлов В.А. Летопись жизни и творчества М.Ю. Лермонтова, Наука, М-Л., 1964, c.150, с.72.
14. Розанов В.В. Сб. Мысли о литературе. М, Современник, 1989.
"М.Ю. Лермонтов. (к 60-летию кончины)" , 1901г., с. 272.
"Вечно печальная дуэль" . 1898г., с.230.
